Пророчество Двух Лун

— Кто такая? — спросил Гай.

Женщина молчала. Ее грудь вздымалась от тяжелого дыхания. Один рукав красивого платья с меховой оторочкой был порван, в прореху виднелась царапина. На загорелом лице поблескивали светлые глаза, свет факела совершенно тонул в них.

— Связать — и в крепость, — махнул рукой Гай. — Я потом с ней поговорю. — Он обернулся и бросил быстрый взгляд на тех, кто поймал женщину: — Пальцем ее не трогайте! Если она важная дама, мы ее хорошо продадим, а если обычная дура — проучим после того, как она ответит мне на пару вопросов.

— Ясно, — пробурчал один, а другой молча кивнул.

Гай ушел, не оборачиваясь. Женщина пристально смотрела ему вслед, и он чувствовал на себе ее взгляд. Она не вызывала у него ни особенного интереса, ни тем более желания. Сейчас он просто хотел спать.

Наверное, Гай мог бы устроиться на ночлег в какой-нибудь из многочисленных отдельных комнаток охотничьего домика. Здесь имелись недурно обставленные места для уединения. Но Гай предпочел ночевать с остальными, поэтому он просто расстелил плащ под столом, как будто желая скрыться от взоров мозаичного короля Гиона и его развеселой свиты, и растянулся на полу, подложив руки под голову.

Все тело у него ломило, и Гай ощущал, как заботы и усталость минувшего дня переплавляются в его душе в некое необъяснимое веселье. Никогда прежде он не чувствовал себя таким живым.

«Я взрослею, — сонно тянулись в его голове неспешные мысли, — и становлюсь все больше и больше Эльсион Лакар. В эльфах слишком много жизни. Я и раньше не раз думал об этом, но никогда прежде я этим не был… Близость чужой смерти только усиливает чрезмерность моей жизни. Еще одна любопытная особенность. Интересно, она только моя — или так происходит у всех Эльсион Лакар?»

И еще он подумал о женщине, которую крестьяне захватили в лесу. Несомненно, это какая-то знатная дама. Странно, что он никогда не видел ее при дворе. Должно быть, она как раз направлялась к королеве, дабы быть представленной ее величеству.

Загорелая — любопытная особенность. Такой цвет лица бывает у аристократок, которые увлекаются соколиной охотой и верховой ездой. Должно быть, так оно и есть, особенно если вспомнить, с какой бешеной силой она отбивалась от двух мужчин.

Гаю сделалось забавно: он попытался представить себе их завтрашний разговор. Хотелось бы знать, какие мысли бродят сейчас у нее в голове. Можно будет спросить. Наверняка она ответит — она гордая и не станет отмалчиваться. Непременно наговорит ему разных гадостей.

Гай улыбнулся в темноте и провалился в сон.

— Гай! — услышал он знакомый пронзительный голосок.

Крепкие липкие ручки сильно толкали его в бок, тормошили, тянули за волосы.

— Гай! Гай, проснись! Я хочу мое!

Он со стоном приоткрыл глаза.

В темноте, почти совершенно не разгоняя мрак, коптила маленькая масляная лампа. Она освещала только грязную руку: пальцы с черными обломанными ногтями, ссадины, цыпки.

— Что тебе нужно, Хейта? — пробормотал Гай. — Я только что заснул. Давай поболтаем завтра.

— Нет уж, сегодня! — настырно приставала она и, видя, что он снова опускает веки, с силой ткнула его под ребра. — Не спи! Гай!

Он сел, поморгал.

— Поставь лампу на пол, — приказал он. — Из-за этого коптящего уродца я ничего не вижу.

Хейта поставила лампу возле его ноги и растянула рот в плаксивой ухмылке.

— Кто коптящий уродец? Я?

— Нет, лампа.

— Нет, я! Ты меня ненавидишь, да?

— Хейта, я взял тебя в отряд, я не выгнал тебя, даже не заставил умыться. С чего ты вообразила, будто я тебя ненавижу?

— А «уродец»?..

— Я уже сказал, что ты не уродец, — с широченным зевком ответил Гай. — Довольно об этом. Что тебе нужно от меня да еще так срочно?

— Смотри.

Она чуть отодвинулась, и Гай увидел, что среди спящих лежит труп. Хейта, торжествуя, перевернула покойника лицом вверх, и Гай узнал Мельгоса.

— Видишь? — сказала Хейта. — Это их капитан. По одежде понятно и по лицу. Я видала, как он распоряжался: «Вы — сюда, вы — туда, отсюда — стрелять, тут поджигать»…

— Это ты притащила его сюда? — спросил Гай удивленно.

Хейта с торжеством кивнула, и Гай подивился ее немалой силе: Мельгос был человеком довольно крупным. К тому же Хейта принесла его вместе с его оружием и кирасой.

— Скажи мне, девочка, зачем ты приволокла на себе тяжеленного покойника прямо в комнату, где спит полным полно народу? — осведомился Гай как можно мягче. — Дорогая моя, здесь ведь и без того дышать нечем!

— Я твоя дорогая? — быстро спросила Хейта.

— Вообще-то это было вежливое обращение мужчины к девочке, — сказал Гай. — Но в нашем с тобой случае я действительно считаю тебя весьма дорогой.

Хейта подозрительно надула губы.

— В каком смысле? В смысле цены?

— В том смысле, что ты хорошая, Хейта.

— А! — Она просияла. — Ну, я так и думала. Помнишь, ты мне сказал насчет пращи?

— Насчет пращи?

— Если я убью их командира, ты сделаешь меня своей любовницей.

Гай нахмурился: он и впрямь брякнул что-то в таком роде. Вероятно, счел фразу красивой и подходящей моменту.

— Это их командир, и он мертв, — сказала Хейта.

— Многие после этой ночи мертвы, — заметил Гай.

— Гляди внимательнее. — Хейта подняла лампу с пола и поднесла к телу. Она посветила на лицо Мельгоса, и Гай увидел, что висок Мельгоса проломлен.

— Ты уверена, что это не удар от дубины?

— Нет, — сказала она. — И ты тоже будешь уверен, когда рассмотришь повнимательнее. Это от камня из моей пращи. Я тебе нарочно его оставляю, чтоб без сомнений. Ну так что?

Гай взял ее за руку, слабо сжал горячие пальчики.

— Хейта, — сказал он, — мое слово остается в силе. А сейчас давай спать.

— Обещаешь?

— Я же поклялся.

Она счастливо вздохнула, загасила лампу и юркнула к нему на плащ. Он со вздохом обнял ее и почувствовал, как горячее тельце прикорнуло у него под мышкой.

* * *

Талиессин всегда легко засыпал и легко просыпался; поэтому и Гай проснулся первым из всей своей разбойничьей шайки. В комнате, где когда-то пировали друзья короля Гиона, сейчас храпели все, даже бдительный Сиган, даже маленькая Хейта. Молчали лишь двое: Мельгос, потому что был мертв, да вот еще этот непонятный Гай.