Пророк

– Но, ваша светлость, – на лице Филарета появилась глумливая улыбка, – число православных неуклонно растет даже среди традиционно неправославных народов. В Америке ежегодно тысячи католиков и протестантов переходят в нашу веру. В буддийских странах – сотни тысяч. Даже Европа становится все более православной.

– Американцы и жители бедных азиатских стран переходят в православие только потому, что главная православная держава, Российская Империя, – это еще и самая богатая и развитая страна в мире. Они хотят быть причастными к ее успеху и процветанию, и религия помогает им в этом. Духовные же вопросы волнуют меньшинство из новообращенных. Уверяю, что если бы процветала Америка, многие нестойкие в православии бежали бы по той же причине в протестантизм или католицизм.

– Пусть так. Но ныне, слава богу, – Филарет истово перекрестился, – православный крест воссиял над миром. Не время ли сейчас утвердить православный порядок на всей земле?

– Может быть, – пожал я плечами. – Никогда не размышлял над этим вопросом. Я, как вам известно, частное лицо.

– Но государь указал вам помочь мне одолеть врага православия Ди Гоюна.

– Я согласился поговорить с вами, так как считаю, что Гоюн действительно представляет опасность для нашего мира. Но сейчас я вижу, что вы совершенно не годитесь в противники Гоюну.

– Вот как? – Филарет явно злился.

– Да, ведь вы живете в мире, который придумали сами. Видеть мир таким, какой он есть, вы отказываетесь. А Гоюн – нет.

– Тогда в чем его слабость?

– Его слабость в том, что он пошел в политику и пытается играть роль в экономике. Но вы на этом поле еще слабее.

Кой черт дернул меня так общаться с митрополитом? Мы расстались врагами, но сейчас меня это не особенно заботило. Я злился на себя, потому что не сумел держать язык за зубами. Куражился, как мальчишка...

Подходя к привратной церкви, я заметил, что на меня пристально смотрит какой-то монах. Несколько секунд мы рассматривали друг друга, а потом я узнал:

– Серж?

– Зосима, – поправил он меня.

– Ах да, я слышал. Ты, кажется, уже десять лет как принял постриг.

– Девять.

– Извини, запамятовал.

– Ты как здесь?

– Бог привел, – усмехнулся я. – Государь просил с Филаретом поговорить.

– Верно, испытание для тебя.

Я криво усмехнулся:

– Не сдержался.

– Да я тебя спокойным и не помню.

– Так ведь сколько не виделись! Я-то думал, что успокоился.

– Видать, нет.

Мы медленно двинулись по монастырской дорожке.

– Может, со стороны и видней. А ты как живешь? Смотрю, при самом митрополите обитаешь?

– Да, в том-то и беда, – тяжело вздохнул Серж. – Тяжко мне здесь. Я уж сколько прошу в монастырь меня отпустить. Суета здесь.

– Оно и понятно, – усмехнулся я. – Связи Ягужинских митрополиту нужны.

– Я Зосима, – с напором сказал Серж.

– И для митрополита?

Серж вздохнул и потупился.

– Ну а тебя что сюда привело?

– Долг. Государь попросил с Филаретом поговорить. Он, видишь ли, с учением «Небесного предела» сразиться решил, а я вроде как эксперт по восточным делам.

– Ясно. Филарет вояка известный.

– Вояка, вояка... борец с двадцать первым веком, – буркнул я.

– Ну вот, ты опять неспокоен.

– Мне-то что! Я в мире живу. Страшно видеть, как человек пытается время вспять повернуть, а ведь Филарет не один такой....

– На все божья воля.

– Может, и так. Господь велик. Только зачем-то он посылает нам все это?

– Чтобы испытать, а то и на верную дорогу вывести. Может, он тебя для того с митрополитом и свел, чтобы ты себя иначе увидел? Ты ведь за делами, небось, уже и себя видеть перестал.

– Да нет у меня сейчас особых дел, Се... отец Зосима. Отстранили меня от управления. «Закон о защите прав трудящихся» – не забыл еще такой?

– Вот оно как!

– Что, думаешь, и это испытание?

– Конечно. Если Господь всемогущ, то зачем ему безобразия допускать, как не затем, чтобы людей испытать?

– Ему надо испытывать? Неужели он чего-то о нас не знает?

– Человек свободен в своем пути: вверх или вниз, к богу или к дьяволу. Промысел божий в том, чтобы люди сами выбирали свой путь.

– Может, ты и прав, – согласился я, думая уже о своем. – Тогда, может, ты и правильно сделал, что от мира ушел. Может, и не надо в мирские дела вмешиваться: у меня свой путь, у других свой.

– Может, оно и так, – развел руками Зосима. – А может, и нет. Пути-то Господни неисповедимы, а заступничество за других – тоже путь. Твой-то, в миру, потяжелее моего будет.

– Вряд ли. Меня государь призывает, тебя митрополит держит – велика ли разница? А велика ли разница между тобой и старцами? Можно схимником и посреди царского двора быть, а можно и в монастыре распутствовать. Живи, как жил бы в монастыре.

– А ведь и верно... Не иначе, бог мне тебя послал, Александр. Ты сейчас на мой старый вопрос ответил.

– Знаю, – улыбнулся я. – Только ты ведь и сам мои сомнения разрешил.

– Вот как? Неисповедимы пути Господни, – шепотом повторил Зосима. – Что же, ступай с богом, Александр. – он перекрестил меня.

– Прощай, – слегка обнял я былого товарища.

Глава 16 ПОРТ-АРТУР

Самолет приземлился в международном аэропорту города Дальний. Пассажиров бизнес-класса выпустили через отдельный рукав, и мы сразу попали в отделанный мрамором общий зал. Хо ждал меня у выхода. Он был одет в деловой костюм и, кажется, заметно волновался. Мы вначале поприветствовали друг друга по китайской традиции, потом обменялись рукопожатием.

– Ты теперь выглядишь как настоящий предприниматель, – сказал я ему по-русски.

– Благодаря вам, – ответил он.

– Что же, поехали на вашу киностудию, сударь.

– А ваш багаж, старший брат?

– Его доставит аэропортовая служба. Я уже дал распоряжение.

Вместе мы вышли на стоянку автомобилей. Я украдкой окинул ее взглядом и удивился множеству огромных легковых монстров – от «Руссобалта» до «Тойоты». Даже в Петербурге и Москве я никогда не видел их в таком количестве одновременно. Подумав хорошенько, я понял, что в чем-то это даже логично. Порт-Артур – один из самых богатых городов Дальнего Востока, стоял на небольшом полуострове, который принадлежал Китаю, но после разгрома Японии достался России в аренду на девяносто девять лет и уже к пятидесятому году превратился в настоящий Эльдорадо. Здесь проходили огромные объемы грузов, сюда стекался финансовый капитал из сотрясаемой народными волнениями Поднебесной, отсюда инвестировали свои средства в Азию крупнейшие корпорации России. Здесь работали самые трудолюбивые китайцы, японцы и корейцы и самые предприимчивые русские. На русских деньгах и китайском трудолюбии здесь расцвели наиболее высокотехнологичные производства. Здесь продавались ценные бумаги всех крупнейших дальневосточных компаний, а котировки Порт-Артурской фондовой биржи служили одним из основных индикаторов мировой экономики, наравне с Петербургской, Лондонской и Нью-Йоркской. Подарив этому маленькому анклаву политическую устойчивость и обеспечив ему статус свободной экономической зоны, Российская империя в короткие сроки сотворила экономическое чудо: за считанные годы захолустный кусок китайской земли, разоренный японской армией, превратился в финансовый и промышленный центр всего Дальневосточного региона. Нигде в Азии квадратный метр площади не стоил столько, сколько в Порт-Артуре. Нигде не было таких высоких зарплат и такой высокой плотности населения.