Прорвемся, опера! Книга 3

— Давай со стукачей начнём, покажу тебе, как с ними надо работать.

Сколько времени уйдёт на это поручение, ещё неизвестно, но затягивать явно не стоило. Сразу и отправились на рынок, искать моего знакомого Ювелира.

На обычном месте жулика не было, в лохотронных схемах он сегодня не участвовал и по карманам не шарил. На этот раз он сидел в стороне от входа, одетый в старенький ватник и кепку. В руках он держал палку и страдальчески смотрел на землю перед собой, где стояла тарелка, на которую кто-то положил две больших и жёлтых пятидесятирублёвых монетки. На картонной табличке, которая стояла перед ним, кто-то написал: «подайте нищему ветерану».

— Ты когда это повоевать-то успел? — с усмешкой спросил я. — Опять народ дуришь?

— Начальник, да я… — Ювелир аж вздрогнул, увидев меня.

— Пошли-ка, поговорим, — я показал в сторону. — Витька, надо отвлечь всех. Проверь, что за перцы там? Наверняка поддельные.

— Не вопрос, — он кивнул и отошёл в сторону.

Там кучковались инвалиды-колясочники в военной форме, представляясь ветеранами Чечни и Афгана, но все в городе знали, что никто из них в боевых действиях участия не принимал. Вот пусть Орлов и проверит для вида, что это за ветераны, его-то не обманешь.

Ну, бизнес с нищими был так же стар, как сам мир, обороты всегда набирал большие. Выгодное дело для тех, кто его держит, но не для тех, кто стоит на морозе и собирает деньги, они-то с этого почти ничего не имеют, ведь почти всё отдают контролёру.

Да и не борется пока с этим никто, периодически только спускали сверху разнарядку, ППС собирал кучу нищих во время рейдов, участковые катали пальцы, ставили кого-то на учет, потом всех дружной толпой отправляли в область, в приёмник-распределитель для бродяг.

Там через несколько суток их благополучно отпускали. И нищие продолжали заниматься снова делом, ведь кому-то просто было некуда пойти, а кого-то заставляли заниматься этим насильно, отбирая паспорта.

Пока Орлов привлекал всеобщее внимание, допытываясь, кто где воевал, и вводя в ступор горстку псевдоветеранов, я отвёл Генку Ювелира в сторонку.

— Да приболел я, начальник, — жалобно сказал он, кутаясь в свой ватник от холода, — вот меня и посадили, пока ничего не делаю, чтобы милостыню собирал. Ну а что? Мне обещали двадцать процентов от всего, что соберу.

— Слушай их больше. Вечером нальют водки, и хорош. Что я, не знаю, как с этого исполнители зарабатывают?

— Ну, хоть что-то получу, — философски заметил Ювелир. — Это лучше, чем ничего.

— Давай о деле, — прервал я. — Сегодня у вас утром раздели иностранца, забрали фотокамеру и шмотки. Кто это сделал?

— А откуда я знаю? — он сделал вид, что изумился.

— Не гони мне. Иностранцев у нас, кроме китайцев, почти не бывает, вы его давно заприметили, у него на морде написано, что лох, отпора не даст. А среди ваших это точно обсуждалось, кто его обработает.

— Ну, обсуждать-то многие могут, — заметил он посерьёзневшим тоном, — да до дела редко доходит. Кто-то и мог гоп-стоп устроить, хвастаться, может, и будет потом, но пока я ничего не слышал.

— Верно, — я кивнул. — Но куда технику сдали? Кому бы ты утащил, чтобы быстро и не светиться? Кто вопросы лишние не задаёт? Потому что товар-то взяли такой, который будут искать, это все понимают. Фотик дорогущий, он как жигули стоит.

— Ну… — жулик замялся.

— Кому бы ты унёс?

— Лёхе Арабу, — наконец сказал Ювелир. — Но он не скажет, кто ему сдал камеру.

Я кивнул.

— Мне скажет.

Я оставил жулика одного и пошёл по рынку, захватив с собой Витьку, который разоблачил уже троих «ветеранов», причём один и вовсе бросил костыли и убежал на своих двоих. Но они сегодня не наша цель.

Направились мы в сторону мясных лавок. Погода позволяла торговать мясом на открытом воздухе, вот на столах и лежали целые туши и уже разобранные части, тут же можно было взять худосочную синюшную деревенскую курицу или жирные дутые импортные окорочка с химией, ещё продавали кости на суп, сердце, печень и лёгкие на ливерные пирожки, копыта на холодец, свиные головы, кровяные колбасы… в общем, много чего, были бы деньги. Ирина давно обещала приготовить пирожки, надо бы взять продуктов.

Но пока нам не до мяса. Я помнил Араба, и как раз дальше был его антикварный магазинчик, где продавали, в основном, книги. Правда, читателей там почти никогда не бывыло, ведь книги были старые, порванные, часто без страниц, да и лежали без всякой системы. Ну а если присмотреться, будет видно, что большинство томиков, грубо собранных в стопки — списанные советские учебники из школьных библиотек и старая техническая литература.

Но это только внешне магазин казался убыточным, торговля-то шла бойкая, особенно если знаешь, что здесь продают и покупают. Именно сюда часто приносили ворованные вещи на оценку и продажу — по сути, это был неофициальный ломбард. Имея общих знакомых, можно было недорого купить какую-нибудь крутую вещь, правда, она почти всегда была краденой.

Продавец, небритый смуглый мужик с толстыми губами, уставился на нас маленькими чёрными глазками.

— Попал ты, Араб, — сказал я прямо с порога.

— О чём ты, начальник? — грубым голосом спросил тот.

Из-за огромной стопки книг, аж до потолка, выглянул крепкий охранник со сломанным боксёрским носом и злобным взглядом, но увидев, что здесь менты, сразу растерялся, не зная, что делать. Поглядывал то на нас, то на хозяина.

— Твои клиенты сегодня напали на человека, — произнёс я, начиная импровизировать. — Нанесли тяжкие телесные повреждения, отобрали вещи. Он в больнице, может и вовсе боты завернуть. Кто тебе фотик импортный сегодня принес?

— Какой фотик? А я при чём? Сегодня технику не сдавали, — Араб усмехнулся.

Но заметно, что напрягся, пухлые губы вытянулись и стали заметно тоньше.

— Как при чём? Ты соучастник, потому что тебе принесли награбленное. Может, это вообще ты заказал вещицы. А человек в больнице с ЧМТ, но без имущества и без денег. Москва проснулась, требует крови и расправы над злодеями. Поэтому гребём всех подряд. Ты, короче, у нас подходящая кандидатура. Честно тебе скажу, Араб, мне все равно, кого закрыть, тебя или того, кто своими ручками забугорного нахлобучил. Мне главное — справку написать и рапортом красиво все доложить, чтобы Москва отвалила. Международный скандал, сам понимаешь.

— Ничего не понимаю, начальник.

— Да вот терпила — человек-то оказался непростой, не турист вовсе, — я дошёл до прилавка, почесал многозначительно затылок. — У него друзья влиятельные, уже в посольстве все телефоны оборвали. Слушай, какой расклад будет: тебя и твоего бандерлога, — я кивнул на охранника, — щас в обезьянник селим, а сами тут рыть будем. Если мы до обеда не найдём злодея, кто напал, то сегодня же сюда приезжает ОМОН, мы закрываем рынок, а вас берём всех и колем до утра, а заодно проверяем каждого на причастность ко всем, все-е-ем нашим темнухам. Глядишь, и найдём у тебя в магазинчике чего-нибудь с одного из таких дел. И никто за тебя заступаться не станет, потому что самим будет не до этого. Команда нам пришла — работать жёстко, злодея найти любой ценой. И в таком случае всем авторитетам тоже достанется. А если они потом поймут, что ты знал, но никого не предупредил… все убытки от простоя целого рынка на тебя запишут. Ну, как тебе перспективка? Собирайся, поехали.