Прощай, Медвежья лощина
Шрифт:
– И я о том же думаю, – ответила та. – Но надо всех выманить, чтобы точно знать, сколько их там. Думать, думать.
– А чего тут думать, когда такой хороший расклад, – не согласилась Богдана. – Трое ушли, а будут возвращаться, Юр с Дичкой их встретят без шума. Те двое, – она кивнула в сторону реки, – не успеют удивиться, как их русалка на дно утянет.
– Ты про Радмилу?
– Про неё. Ей не впервой в русалок играть, так?
Радмила улыбнулась. В Подогриве она была лучшей пловчихой, её русалкой не раз называли. Она могла под водой долго просидеть, не дыша, а плавала и ныряла лучше парней. Дом её отца и братьев как раз на реке
– Вот только как быть с этими? – Богдана глянула в сторону костра. – Место открытое, с ладьи увидят.
Послышался треск сучьев – вернулись дружинники.
– За лесом поле, за полем селение, – заговорил Дичка. – Те, трое, залегли на краю поля. Выглядывают кого-то. Верно, задумали недоброе. Похитить. В поле только бабы, девки да уноты. Мужиков и парней не видать. У вас что?
– Сам гляди.
Дичка с Юром посмотрели на берег, потом на реку, где в лодчонку втаскивали морду. По всему видать, улов был хороший, потому что рыбаки довольно переговаривались.
– Тут нет тех, кто Стояна на себе тащил. И еще одного я тогда приметил, его тоже не видно.
– Значит, еще трое на ладье, а, может, и больше. Знать бы наверняка. Давайте так…
Ждана каждому из спутников дала указания: Радмила должна была расправиться с рыбаками, Дичка отправлялся на край поля, Юр берет на себя тех, кто у костра.
– Мы с Богданой на ладью, – заключила она. – Надо все сделать одновременно. Закончите свою работу, поможете нам.
..Безоблачный летний день располагал к отдыху. Солнце пригревало спину, и трое татей, которые отправились к селению, чтобы умыкнуть крепкого мужика, а если повезет, то и двух, почувствовали, что не могут противиться дрёме. Они уже решили, что ближе к вечеру подкрадутся ближе к домам. Им не впервой накидывать мешки на головы зазевавшихся мужиков. Те не успеют и глазом моргнуть, как окажутся в трюме прикованные цепью. И уже в ночь ладья отправится дальше.
Дичка славился своей меткостью, и тати были в поле его зрения, но солнце било в глаза, а стрелять против солнца было несподручно. Надо подождать, когда облако прикроет светило хоть ненадолго. Но облаков было немного, да и те больше напоминали кисею.
– Ладно, время есть, – решил Дичка и, пристроив над головой ветку, замер, не отрывая глаз с татей. Через какое-то время он заметил, что те не шевелятся, не переговариваются.
– Уснули? Любо, – он вытащил и погладил длинный нож. – Послужи.
…Никогда в этих водах не видели русалок, хотя старые бабки рассказывали, как подводные девы утаскивали красивых парней на дно, играли там с ними свадьбы, плясали, и тогда поверхность реки бурлила и кипела, как в котле.
Когда рядом с лодкой под водой проплыло белое тело, один из рыбаков подумал, что это ему почудилось – голову напекло. Но его товарищ испуганно вскрикнул, схватил весло и ударил им по воде, чтобы отогнать русалку. А та, вместо того, чтобы уплыть куда подальше, схватилась за конец весла и дернула на себя. В ту же секунду рыбак оказался в воде и, не успев позвать на помощь, почувствовал, как неведомая сила потянула его на дно. Он отчаянно заколотил руками по воде, но кто-то тянул и тянул, и, ухватив напоследок взглядом стоящее неподалеку судно, несчастный скрылся в речной пучине.
Второй тоже схватился за весло, но не стал дразнить русалку, а лихорадочно погреб в сторону ладьи. Но от одного весла толку мало –
лодчонку закружило на месте. Рыбак попытался выровнять курс – не получилось. Тогда он набрал в легкие воздуха и закричал:– Спа….
В этот момент лодку качнуло, будто кто-то забрался на противоположный борт. Бедняга обернулся. Лучше бы он этого не делал: на него, улыбаясь, смотрела обнаженная русалка, укрытая лишь длинными спутанными волосами. Она грудью навалилась на борт лодки и раскачивала её, стараясь, чтобы та зачерпнула бортом воды.
– Спаси… – помертвевшие от страха губы едва шевелились. А русалка нахмурила брови и резко качнула лодку. Рыбак не удержался и свалился в воду. Радмила, а это была она, проводила его взглядом, потом оттолкнула от себя лодку и нырнула. В воде ей хорошо были видны дергающиеся ноги несчастного. Она подплыла, схватила того за щиколотки и резко потянула вниз. Бедняга не успел и звука издать, как речная вода забила ему глотку.
– Бульк-бульк-бульк, – всплыли на поверхность пузыри.
Радмила осторожно вынырнула, глянула в сторону ладьи – кажется, все спокойно. Дело сделано, пора выбираться на берег. Надо Ждане помочь.
А в темном чреве ладьи, свесив натруженные руки меж ног и прикрыв глаза, отдыхали гребцы. Они слышали, как на палубе кто-то возбужденно кричал, слышали топот ног и резкие стуки. Но им какое дело? Только Стоян с надеждой вслушивался в то, что происходит наверху.
Показалось ему или нет, что он услышал характерный боевой клич Жданы «Ю-ю-ю-рать!!»? Вот лязг мечей, вот чье-то тело упало, вот кто-то завизжал, будто насаженный на пику.
Нападение на ладью! Это Ждана! Значит, отыскали, не оставили! Как же им помочь?
Стоян огляделся. В трюме не было ничего, что походило бы на оружие. Даже простой палки не было. И весло не сгодится, так как большая его часть находилась за бортом. Что же придумать?
Тут по лестнице загромыхали шаги. По высоким сапогам спускавшегося Стоян узнал Пирата. Тот кинулся к малозаметной дверце за лестницей, открыл её и, встав на колени, приготовился нырнуть в речную воду. Но вдруг замер…
Со своего места Стояну не было видно, что остановило Пирата. Зато разглядел побелевшие пальцы, вцепившиеся в края люка. Прошла одна, другая, третья секунда, а Пират не двигался ни вперед, ни назад. Зато задвигались гребцы, которые сидели неподалеку от люка. Один даже рукой прикрылся с испуганным вскриком, будто увидел самого Подводного Владыку.
Стоян приподнялся и тут… Две белые руки обняли за шею Пирата и резко потянули на себя. Как в замедленной съемке парень наблюдал за длинным худым телом Пирата, которое будто само по себе сползало в воду. В последний момент тот задергался, попробовал ногами зацепиться за края люка, но одно резкое движение – и сапоги исчезли.
Гребцы застыли. В их отупевших от беспросветного рабства головах тяжело провернулась одна-единственная мысль: кто-то со дна речного утащил одного из их мучителей. Но кто?
В ответ на невысказанный вопрос в люке показалась сначала девичья голова, потом обнаженные плечи и грудь. Над левой грудью синел неровный шрам. Русалка!
– Радмила! – заорал Стоян. – Радмила, я здесь!
Русалка поводила головой, стараясь разглядеть того, кто завал её, увидела и улыбнулась, открыв с левой стороны сверху и снизу прореху в рядах зубов. Стоян знал, что для воительниц странно, если все зубы на месте. Им приходиться часто драться, поэтому прорехи в челюстях обычное дело.