Прости, но я люблю тебя

У входа в институт. Целая река ребят вторгается в холл. Некоторые уходят домой. Остальные штурмуют автомат с едой. Дилетта стоит в хвосте очереди рядом с Ники.

— Ты закончила перевод?

— Нет. А ты?

— На три четверти.

— За меня делала Серени. Она мне была должна.

— За что?

— Я одолжила ей свою блузку от Эксте на вечеринку по поводу восемнадцатилетия в субботу. Этот долг тянет как минимум на шесть текстов.

— Понятно! Давай, твоя очередь.

Ники кидает в автомат евро. Плинк. Правильный звук. Выбирает шоколадный кекс и нажимает кнопку.

— Что ты творишь?

— Что такое? Ты не читала Бенни? Мир (согласно Сократу, дедушке Маргариты) делится: на тех, кто ест шоколад без хлеба; на тех, кто не может съесть шоколад, не съев при этом также и хлеб; на тех, у кого нет шоколада; на тех, у кого нет даже хлеба. А у меня есть всё.

— Ясно.

— Привет… — Дилетта оборачивается. На неё смотрят зелёные глаза, цвета надежды, так идеально подходящие этому загорелому лицу. — Я принёс тебе евро. Теперь точно сработает.

— Эй, что это? У тебя такая фишка? — смеётся Ники, доставая свой кекс.

— Ты не должен был. У меня есть деньги.

— В любом случае, лишним не будет. Используешь в другой день.

Парень достаёт из кармана батончик мюсли.

— Ещё я достал это для тебя.

Дилетта смотрит на него с удивлением.

— Совершенно незачем было это делать.

— Да. Знаю. Но мне захотелось это сделать.

Ники поворачивает голову то к одному, то к другому, словно они играют в теннис.

— Ладно, но я тебе уже говорила, что мне не нравятся долги.

— Хорошо, тогда не оставайся в долгу.

Ники решает вмешаться.

— Давай, Дилетта, не ломайся. Он тебе предлагает батончик, а не коробку трюфелей из Норчии[7]! Всё хорошо! Очень красивый жест! — Она насмешливо улыбается им.

Он протягивает батончик Дилетте.

— Нет, спасибо, я не хочу, — она уходит.

Ники смотрит на неё, а потом поворачивается к нему.

— Знаешь, она немного странная. Но сильная. Она играет в волейбол, иногда ей в голову прилетает мяч, поэтому она ведёт себя так. Но потом это проходит.

Он пытается улыбнуться, но выглядит это неестественно, так как он заметно уязвлён тем, как повела себя Дилетта.

— Слушай, дай это мне.

— Нет, это для неё.

— А я-то для кого беру? Давай мне, я буду доставщиком батончиков, — она забирает батончик у него из рук и убегает. Не останавливаясь, она оборачивается на секунду. — Как тебя зовут?

— Филиппо, — успевает ответить он, пока она не скрылась за углом, оставляя его с евро в одной руке и с надеждой – в другой.

31

— Что с тобой? Почему ты молчишь? — Мауро гонит на всей возможной скорости среди машин. — Эй, почему ты не отвечаешь? — Паола с силой бьёт его по спине. — Не делай вид, что ты меня не слышишь. Что такое, я тебя разозлила?

— Всё нормально.

— Ага, у тебя такое лицо, но ничего не случилось… Можешь рассказать мне.

Мауро заезжает на улицу, где живёт Паола, но проезжает мимо её дома.

— Эй, ты что, дебил? Я живу в тридцать пятом доме!

Но Мауро едет дальше, затем останавливается и слезает. Паола делает то же самое. Она снимает шлем.

— Мадонна, когда ты так себя ведёшь, ты просто невыносим. Что происходит, какого чёрта происходит, можно узнать, что с тобой?

— Ничего, ничего и ничего.

— Ничего – это ответ всех больных на голову. После съёмок ты ни разу рта не раскрыл. Меня не уволили, всё было нормально… Что стряслось? Мадонна, перестань вести себя, как ребёнок.

— Ничего. Меня беспокоит кое-что.

— Что? Сцена, которую снимали? Мы играли в баскетбол. Поэтому меня выбрали, разве нет? Я высокая и раньше немного играла. В конце я улыбнулась в камеру и сказала первую фразу в своей жизни: «Я не могу проиграть…» Я даже не упоминала рекламируемый продукт. Что, не можешь порадоваться за меня? Нет, скажи мне. Что тебя так разозлило?

— Ничего из этого.

— Что тогда?

— Когда ты ушла с режиссёром.

— Я так и знала, — Паола начинает ходить вокруг скутера в ярости. — Так я и знала… Знаешь, что я делала? Ходила попрощаться с режиссёром, как делают все воспитанные и вежливые девочки, и он, кстати, спрашивал меня о тебе, встречаемся ли мы…

— Да, я видел, что вы разговаривали.

— Да.

— Потом он дал тебе какой-то листок из папки.

— Да, — Паола находит этот листок и достаёт его из сумки. — Вот он. И знаешь, что тут написано, а, знаешь? Так смотри. Да смотри, как следует.

Она даёт ему этот листок. Мауро отходит от неё, разозлённый.

— Я не могу его прочитать.

— Тогда я прочитаю. Это номер телефона. 338… и так далее, это даже не его номер. Понимаешь? Это – номер фотографа. Фотографа! И ещё адрес. И знаешь, почему он дал мне это? Потому что был вежливым. И понял, что я с парнем. Эта бумажка для тебя. — Она в ярости бросает листок в него. — Он сказал мне, что они ищут парня для другой рекламы, бедного, но симпатичного, вроде тебя… Понимаешь? Он сделал несколько комплиментов по поводу тебя и посоветовал фотографа, чтобы ты сделал фото и не слишком потратился. Это его номер, ясно тебе? И ниже адрес, куда ты должен прийти со снимками. Сейчас-то понятно или как? Что у нас в итоге: я была вежлива, режиссёр был очень великодушным, а ты вместо благодарности ведёшь себя, как мудак, который старается испортить мне день.

Мауро пытается обнять её.

— Любимая, ну откуда я знал?

— Разве не проще было сначала спросить, вместо того, чтобы психовать? Поговорить? Обсудить? Не вести себя, как животное?

— А что делают животные?

— Рычат, как ты.

Мауро присаживается, пожимает плечами и начинает изображать свинью. Он прижимает нос к её животу, толкаясь и ворча, пытаясь рассмешить её. Но Паола продолжает сердиться.

— Отпусти меня, что ты делаешь? — она отстраняется и скрещивает руки. — Хватит! Не беси меня ещё больше. Ты испортил мне настроение. Это просто абсурд. Мне всё время кажется, что я встречаюсь с маленьким ребенком. Но дети хотя бы растут в отличие от тебя.

— Всё время… Ладно, не преувеличивай, я не всегда так делаю. Это была просто сцена ревности.

— Да что ты говоришь? Ты всегда мне их закатываешь, при любом удобном случае.

— Когда?!

— Почти всегда мы с тобой вдвоём, а какие сцены можешь мне устраивать в такие моменты? Но стоит мне только заговорить с кем-то, как сегодня, ты сразу это расцениваешь, как повод, и взрываешься.

— Не забывай, что ревность… это признак любви.

— Ах, да? И где ты это прочитал? В перуджианском бачи[8]?