Прости за любовь

Не моргаю. Не дышу.

Мир разбивается на тысячи ранящих меня осколков.

Он всё-таки пришёл.

Он здесь.

Я до последнего надеялась, но, клянусь, всё ещё не верю в то, что происходит.

Москва.

Ночь.

Причал.

Мы…

Марсель поворачивается и происходит самая настоящая катастрофа вселенского масштаба.

В моём и без того измученном стрессом организме разом дают сбой все системы.

Я понимаю, что совершенно не была готова посмотреть в Его глаза. В эту секунду они так безнадёжно холодны, что этим холодом меня буквально физически обжигают.

Кожа горит и плавится.

В груди болит. Не вдохнуть, не выдохнуть.

Моргнуть не могу. Боюсь, что слёзы вниз по щекам покатятся.

Невероятно тяжело выдержать его взгляд: недобрый, пристальный, испытующий, испепеляющий.

Парень явно злится и вместе с тем… Как он смотрит! Жадно, изучающе, оценивающе. Это не передать никакими словами. Это можно лишь почувствовать.

Не знаю, с чем можно сравнить этот изматывающе долгий зрительный контакт. Я будто бы обнажена перед ним. Хотя, фигурально выражаясь, так и есть. Потому что теряюсь настолько, что не сразу вновь обретаю способность говорить и чётко выражать свои мысли.

— Привет, — выдыхаю тихо.

Молчит. Продолжает сверлить моё лицо тяжёлым, мрачным взором.

— Спасибо, что всё же пришёл.

Прищуривается. Подносит сигарету к губам. Затягивается. Выдыхает дым в сторону.

— Любопытства ради, — произносит ледяным тоном и по телу нестройными рядами бегут мурашки от его голоса.

Сглатываю. Зажимаю ладони в кулаки.

Как хорошо, что руки спрятаны в карманы куртки. Они так предательски дрожат…

— Главное, что ты здесь.

Наблюдаю за подплывающим к причалу теплоходом. Видимо, люди возвращаются с ночной экскурсии-прогулки.

— Для чего устроила этот цирк со звонком на ток-шоу? — опираясь спиной о парапет, интересуется крайне недружелюбно.

— Мне нужно было как-то связаться с тобой.

— Другого способа не нашлось?

— Нет.

— Цель? — спрашивает равнодушно, переключив своё внимание на дорогу и проезжающие мимо нас авто.

— Хочу поговорить.

Воспользовавшись моментом, сама незаметно вблизи его рассматриваю.

Серьга в ухе. Тёмные завитушки волос спадают на лоб. Широкие, ровные брови. Длинные ресницы. Красивая, чёткая линия скул. Чувственный изгиб губ.

Зачем-то вспоминаю, как горячо они меня целовали, и тут же жар стыда приливает к щекам.

— Поговорить… — повторяет задумчиво. — И о чём же?

— О том, что случилось. Тогда, — отвечаю я осторожно.

Усмешка.

Поворот головы и опять этот взгляд: колючий, выворачивающий наизнанку.

— Не кажется, что опоздала с этим? Года на четыре, — бросает ядовито, снова прикладывая ко рту сигарету.

На причале становится шумно. Люди, вернувшиеся с ночной прогулки по Москве-реке, толпой движутся к дороге.

— Марсель… Для меня это важно.

— А для меня — уже нет, — припечатывает жёстко и моё сердце болезненно сжимается от этих слов. — Не понимаю, зачем ты просила о встрече, Джугели.

Сейчас он произносит мою фамилию с такой злостью, что не по себе становится.

— Как минимум, я должна была посмотреть тебе в глаза.

— Посмотрела? — стискивает челюсти.

Чёрт. Я, конечно, понимала, что нам будет крайне тяжело общаться, но точно не предполагала, что его настрой будет настолько агрессивным.

Передо мной стоит совершенно чужой человек. Я словно совсем его не знаю и это… Очень глубоко ранит меня.

— Можешь просто выслушать?

— Не горю желанием.

— Это не займёт много времени, — сердито поджимаю губы.

— Не во времени дело.

— Так ты выслушаешь или мне уйти?

Наш острый диалог прерывают какие-то девицы. Сперва они стояли неподалёку и активно что-то обсуждали. Теперь подошли ближе. Шепчутся, хихикают и толкаются как дуры. Судя по всему, не совсем трезвы.

— Я же говорила, что это он!

— Не может быть!

— Точно он! Вот у тебя зрение соколиное, Кать!

— Кхе-кхе. Извините, что вмешиваемся. Марсель, привет! Мы очень любим твои песни! Это правда ты?

Парень вскидывает руку в приветствии.

— Боже, он настоящий!

Закатываю глаза.

— Офигеть!

— Можно сфоткаться с тобой? — просит одна из них.

— Пожалуйста, — присоединяется вторая. — У меня сегодня день рождения.

— Можно, — кивает он устало.

— Девушка, щёлкните нас, а? — это уже ко мне обращаются.

— Конечно, — беру в руки телефон брюнетки. Она мне его чуть ли насильно впихивает.

Жду, пока они встанут рядом с бывшим одноклассником и примут выгодные, как им кажется, позы.

— Готовы? — настраиваю яркость.

— Да. Горизонтально и вертикально.

— Фотографирую, — предупреждаю, делая несколько снимков. Пусть позже сами выберут те, которые их устроят.

— Ой, и меня одну, можно? Девчонки, брысь! — быстро отгоняет подруг та, что посмелее.

— Кать, ну ты наглая!

Девчонка широко и пьяно улыбается, двигаясь поближе к Кучерявому.

— Готово.

— И портретную.

Хочется её послать, честное слово!

— Есть.

— Блин, спасибо! Какая удача!

Возвращаю телефон.

— Распишешься на память? Я нашла ручку и блокнот.

Они, вереща, обступают Абрамова. На этот раз, чтобы взять автограф.

Нет, ну какие приставучие!

— Вы с ребятами здорово выступили на концерте!

— Да! Очень круто!

— Стадиум. Мы там были! Ты отлично поёшь вживую! — активно атакуют его комплиментами. — Нам понравилось.

— Это радует, — отзывается он.

— Вот уж не ожидали встретить солиста любимой рок-группы здесь!

— Капец как я счастлива! После концерта к вам не подобраться!

— Передай привет Горькому! От Лизы из Нижневартовска. Передашь?

— Обязательно.

У меня голова начинает болеть от этой трескотни.

— Можно обнять тебя в честь дня рождения? Это будет самый лучший подарок в моей жизни!