Просто друзья
Шрифт:
— Ты меня пугаешь…
— Ладно, не бойся, может, я говорю все это из-за своего настроения. Прости.
— А что с ним?
Зойка долго не решалась мне сказать правду, ее взгляд бродил то по моему лицу, то по стенам вокруг нас.
— Я расстроилась, что ты будешь Авророй в паре с Никитой танцевать. Мы же с тобой должны были исполнять вариацию из “Конек-Горбунок”, а теперь…
Домой возвращаюсь с двумя билетами на руках. Щелкунчик — одна из моих любимых постановок. Мне хочется показать ее Глебу. Он пригласил меня в свой мир, может, пора ему показать мой? Кто знает, какой мостик будет следующим между нами.
Ложусь спать, сегодня был тяжелый день.
Глава 16
Глеб
Стою перед высоким зданием. NAVitsky Holding. Высокое, из бетона, стекла и человеческих амбиций. Кто-то пришел сюда, чтобы доказать в первую очередь кому-то, что не зря учился. Не себе доказать, это же самое сложное. А родителям, жене, друзьям. Ты ведь что-то стоишь? Кто-то работает, чтобы погасить кредиты и ипотеки, накопить на новую тачку, полететь на Мальдивы и все в таком духе. Обычные человеческие мечты. Задаю себе вопрос — что здесь делаю я? Если бы отец смог прочитать мои мысли, то очень удивился бы: я иду сюда по своей воле, мне любопытно посмотреть, что я могу. Может, мой диплом и правда пригодится? Может, управлять тачкой — не единственное, что я умею.
А всему виной Мила. Наш разговор на кухне несколько недель назад не давал мне покоя. Кто бы знал, что такая скромная и тихая девчонка зажжет огонь у меня внутри.
— Глеб, почему ты не хочешь работать в компании отца? — начала она с наводящих вопросов. Смотрела то на меня, то на кусок своего торта, аппетитно облизывая ложку, с которой только что съела кусочек.
— Хм… обязательно надо искать причину, если просто не хочется?
— У всего есть причина. Вопрос в том — хочешь ли ты ее озвучить. Хотя бы для себя?
— Как-то давно мы с отцом разговаривали в его офисе. Он уже подготовил мне кабинет, нанял секретаря, даже помощника. Все было готово к тому, что на следующее утро я встану рано, и мы вместе с отцом отправимся в офис. Так все идеально складывалось. Картинка. Красивая и желанная. Но для него. Моя картинка другая. Я сообщил ему об этом. А он сказал, что гонки — это удел тупых бездельников.
— Это такой твой бунт?
Ничего не отвечаю. Потому что, черт, она сейчас озвучила то, что творилось у меня внутри, оформила мою обиду на отца в слова. Они так и осталась выцарапанными перед глазами.
— Если в какой-то момент тебе надоест рисковать жизнью, ты уйдешь, перестанешь гонять? Чем ты займешься?
— Я не думал над этим, потому что в моих планах нет все бросить, — сказал довольно грубо, хочу закончить уже надоевший мне разговор.
— Тебе ли не знать, что планы имеют свойство меняться.
И теперь я стою у поста охраны, в костюме, черт бы их побрал, и в выглаженной белой рубашке. Красавчик. Все меня знают, пропускают без проблем, не задавая ни единого вопроса. Со мной вежливо здороваются и передают пропуск. Я только киваю в ответ. Но чувствую, что за мной все наблюдают, оценивают. Может быть, что-то ждут в ответ. Не понимаю, что именно. Мне пока все, что со мной здесь происходит не просто чуждо, оно непонятно.
Перед заездом по новой трассе похожее чувство. Но я приезжаю и исследую, делаю несколько кругов, просчитываю. В голове рисую план, как лучше пройти тот или иной поворот, где лучше притормозить, а где пролететь на виражах, не нажимая педаль тормоза.
Лифт поднимает меня на последний этаж, оповещает о прибытии противным писком. Выхожу и сразу натыкаюсь на секретаря за большим столом. Девушка симпатичная,
если не сказать красивая. Лет двадцать пять, не больше. Пытаюсь улыбнуться и показать свое дружелюбие и хорошее к ней расположение. Она повторяет мне свое имя. Но в голове у меня оно не закрепляется.Отец выходит из кабинета и радостно раскрывает руки для объятий. Серьезно? Это такая игра?
Он видит, что обниматься я с ним точно не собираюсь, остаюсь стоять там, где и был. Впрочем, отец настаивать не стал. Только жестом показал пройти в его кабинет.
Кабинет у него большой, с шикарным видом. Могу поклясться, что я вижу Кремль. Большой стол для переговоров, на нем у каждого места по небольшому микрофону, напротив — проектор и белое полотно. Только в конце у стены вижу рабочий стол. На нем яблочный монитор и большое шикарное кресло. Значит, вот как выглядит истинный дом моего отца. Я был здесь раньше не более двух раз, но сейчас на все взглянул по-новому.
— Выходит, мои разговоры с тобой не напрасны. В итоге, ты стоишь у меня в кабинете…
— Это ничего не значит, отец. В наших отношениях ничего не изменится.
— Глеб, как ты не понимаешь. Ты мой единственный сын. Я не желаю тебе зла. И все, что ты видишь — твое. Но перед тем, как это получить, надо научиться управлять всем этим.
— Ага, — развязно отвечаю я, — Так и чем я буду заниматься? Где мой кабинет? Секретарь же будет? Вон твоя девочка за дверью вполне себе ничего.
— Не спеши, — ничего не отвечает отец на мои выпады, я думал, будет снова отчитывать, — для начала ознакомься вот с этими документами, — кивает на стопку бумаг, они лежат с краю стола для переговоров, их я и не заметил.
— Понятно, — грустно отвечаю я, язвить устал.
— Глеб, что с гонками?
— А что с ними?
— Когда это закончится? Я вижу, женитьба на Апраксиной дает свои плоды, — он имеет в виду, что я первый переступил порог его офиса по своей воле, — Но все-таки Мила еще недостаточно влияет на тебя, раз не хочешь бросить это дело.
— А она должна на меня повлиять? Вы для этого нас женили? — тошно от этих мыслей и своих же слов. Что, если Милу загнали в еще худшую ловушку нежели меня? Ей не оставили выбора, как и мне, только самому оказалось смириться проще, чем ей. Может ли быть такое, что я ей противен? Что я ей чужой? Скользкое чувство окутывает меня, мне хочется согнать его с себя. — Я буду этим заниматься и дальше, я этим живу.
— Глеб, ты же умный парень у меня, но почему-то считаешь себя хуже, чем ты есть. И пытаешься убедить в этом меня. Хочешь что-то доказать?
— Доказать? Никогда не стремился. Разве что нервы тебе помотать, — я не улыбаюсь, и, наконец-то, отец разговаривает со мной на равных. Он не ставит себя выше меня, просто спрашивает и желает получить ответы на свои вопросы, но я пока буду молчать. Открыться, значит, показать свою слабость перед ним. А хищник всегда хитер. Он будет действовать исподтишка, нападет, когда ты будешь беззащитен перед ним.
— Ошибаешься. Ладно, иди, изучай. Если будет что-то непонятно, то я здесь, рядом.
Отец вышел из кабинета, оставляя меня одного. А я погрузился в чтение.
Спустя пару часов открываю глаза и смотрю вдаль: глаза болят от искусственного освещения, в них будто засыпали килограммы песка. И это только часть бумаг. Какие-то уставы, договоры, презентации. Голова кругом.
Отец сидит напротив, изредка на меня поглядывает. Но вопросов не задает. В кабинет постоянно кто-то заходит, и он меня с ними знакомит. Все вежливы, приветливы. Хотя уверен, много что про меня уже надумали.