Просто спасти короля

– Тем более. То есть, полная жопа...
– господин Дрон задумчиво побарабанил пальцами по столу, просвистел пару тактов 'Чижика Пыжика', проделал еще некоторое количество манипуляций, сколь бессмысленных, столь же и успокаивающих.
– Н-да, волнительное мероприятие... Ладно, допустим! Идеи есть, с какого боку этот бифштекс лучше резать?

Господин Гольдберг лишь скорбно покачал головой, показав, что как раз идей-то никаких и нет.

На несколько минут в келье установилась тишина. Историк бездумно водил по столу стебельком укропа, небезуспешно пытаясь проложить Большой Пивной Канал от одной лужицы пролитого на столе пива - к другой. Тогда как господин олигарх наоборот интенсивно морщил лоб в поисках решения. Ну, не привык он вот так вот запросто складывать лапки! Да и не доживали любители этого дела до почтенных седин в тех кругах, где ему приходилось общаться последние лет двадцать.

Закончив прокладку пивной артерии, господин Гольдберг зажевал остатки укропа и принялся наблюдать за пляской морщин на лбу своего визави. А посмотреть было на что. Складки на лбу то собирались в гармошку, как будто еще мгновение, и их обладатель выдохнет заветное: 'А что, если...' То, наоборот, разочарованно разглаживались, демонстрируя всю несостоятельность предложенного было варианта...

– Нет, не катит, - нарушил, наконец, молчание господин Дрон.
– Если пацаны пошли на дело, пытаться их остановить - дохлый номер. Да еще учитывая, что мы с тобой тут вообще никто, и звать нас никак. Короче, без вариантов... Слушай, а чего это нас с тобой так рано забросило? Аж за пять лет до падения этого твоего Константинополя? Если для подготовки операции - так все равно бесполезно, тут и пятидесяти лет не хватит. Может тут какой другой в этом смысл есть, а?

Почтенный историк собрался было в очередной раз скорбно покачать головой, ну, или осуществить какое-нибудь другое столь же скорбное телодвижение, как вдруг замер прямо на старте начатого действа. Тщедушное тельце представителя народной интеллигенции напружинилось, в глазах зажегся нехороший блеск - прям натурально хорек, обнаруживший случайно незакрытую дверь в курятник! Господин Дрон, уловив изменение в настроении своего партнера, собрался было уже задать прямой вопрос, но господин Гольдберг его опередил.

– Шалю-Шаброль!
– свистящим на всю келью шепотом объявил он.
– Шалю, мать твою, Шаброль, 26 марта 1199 года!!!

– О, молодец, - подбодрил историка господин Дрон, - давай дальше в том же духе! Шалю-Шаброль - это уже кое-что! И что там с ним? Он вообще кто такой, этот Шалю-Шаброль?

– Да не кто, а что!
– раздраженно поправил необразованного олигарха господин Гольдберг.
– Это замок в Лимузене. 26 марта 1199 года во время осады этого замка Ричард Плантагенет получит арбалетный болт в шею, от чего спустя десять дней и загнется.

– Плантагенет, это который Львиное Сердце, что ли?

– Ну да!

– Э-э-э...
– осторожно протянул почтенный депутат, - Ричард, он король, конечно, авторитетный... Но нам-то что за дело? Нам бы со своим геморроем разобраться. А короли пусть уж как-нибудь сами...

– Да как вы не понимаете! Именно Ричард Львиное Сердце должен был возглавить четвертый Крестовый поход! Именно он неоднократно объявлял, что его целью будет Египет! Именно он на сегодняшний момент самый авторитетный военноначальник христианской Европы и самое жуткое пугало для сарацинов. Его любят, им восхищаются, его уважают, за ним идут... И вот, в самом начале дела ключевая фигура выбывает из игры.

После этого все и пошло наперекосяк, понимаете?

– Погоди-погоди! Ты что же, хочешь сказать, что стоит нам лишь не дать подстрелить Ричарда, а дальше он уже сам все сделает?

– Ну, конечно! Еще восемь лет назад, если считать от нашего нынешнего времени... Э-э-э, да - так вот, еще восемь лет назад, мотаясь с войском между Аккрой и Тиром, Бейрутом и Иерусалимом, он неоднократно говорил, что ключ к Иерусалиму лежит в Египте. Хлеб, овощи, мясо, ремесленные кварталы, крупнейшие рынки Средиземноморья - там есть все, необходимое для войны... Лишь опираясь на Египет как на тыловую базу, можно вести планомерное завоевание Святой Земли. Для Ричарда это сделалось чем-то вроде идеи фикс. И, если бы он не погиб под Шалю-Шабролем... Уж поверьте, Ричард I, как никто другой, имеет сейчас и силы, и авторитет, чтобы настоять на своем. Под его командованием войско крестоносцев пойдет в Египет, только в Египет, и никуда, кроме Египта!

– Слушай, Доцент, я тебе уже говорил, что ты гений?
– господин Дрон развел руки, как бы в немом восхищении перед выдающимися качествами своего собеседника.
– То есть, все, что нам нужно - это сохранить на доске ключевую фигуру партии? Ну, это же упрощает дело раз, этак, в тысячу! И время еще есть...

– Почти два с половиной месяца.

– Так, погоди, - господин депутат вдруг нахмурился, - ключевая фигура, это хорошо. А что вообще за партия? И кто здесь игроки? Кто фигуры переставляет? А то ведь выскочишь сдуру на доску, а тебе сверху раз, и по кумполу! Кто эту партию играет? А, Доцент?

– Да игроков-то много, - господин историк надолго задумался, - много... И все же есть среди них главная парочка. Папа Иннокентий III и дож Венеции Энрико Дандоло. Между ними основная игра и пойдет.

– А мы за кого?

– Мы-то...?
– Историк опять надолго завис.
– Да в основном за себя, конечно. Впрочем, если учесть, что в нашей реальности венецианский дож всех сделал всухую и снял все сливки, вот против него нам и придется вписаться. А партия? Партия уже почти год, как идет. И начал ее папа Иннокентий III. 22 февраля 1198 года...

***

За год до появления попаданцев.

Рим, Via Sаcra,

22 февраля 1198 года

Холодный февральский ветер безжалостно рвал полы парадного облачения, норовя выстудить последние крупицы тепла, еще согревающие озябшее тело вновь избранного наместника трона Святого Петра.

Коронационное шествие растянулось на полгорода! В голове колонны, как и положено, конные знаменосцы, скриниарии, адвокаты и судьи в длинных черных рясах, певческая капелла, диаконы и поддиаконы, знатнейшие аббаты, епископы и архиепископы, патриархи и кардиналы-епископы, кардиналы-пресвитеры и кардиналы-диаконы, все на конях, на которых иные старики едва могли держаться. И лишь за всеми ними шагал белый иноходец с папой Иннокентием III.

Голова колонны уже миновала триумфальную арку императоров Грациана, Феодосия и Валентиниана. А хвост все еще вытягивался с площади Святого Петра, где в главном соборе всего христианского мира прошло таинство Посвящения. Городские корпорации и милиции, рыцари и римская знать, все в блестящих латах, все с фамильными гербами и цветами - воистину весь Рим следовал сейчас за главой христианской Церкви.

Взмах руки, и очередная пригоршня серебра, сверкнув в лучах неведомо как пробившегося сквозь облачную пелену солнца, отправилась в ненасытную глотку ревущей толпы, забившей собой все обочины Священной Дороги.

– Народ Рима... - холодное бешенство, тугим узлом скрутившее внутренности главы всех христиан, ни единым намеком, ни мельчайшей гримасой, ни даже хладностию взора не выразило себя во внешнем облике первосвященника. Лишь мир, смирение и благодать изливались сейчас из глаз невысокого человека, облаченного в белую сутану с красным плащом, в красные башмаки и царственную Regnum – ту самую легендарную корону, которую будто бы Константин принес в дар папе Сильвестру.

– Народ Рима... Как же! Грязные попрошайки, сделавшие вымогательство денег у Святого Престола своим единственным ремеслом! Даже воры и разбойники с побережья, все эти венецианцы, генуэзцы и прочий сброд, выглядят почти святыми по сравнению с выродившимися потомками когда-то великого народа! Те, с побережья, хоть и разбойники, но все же сами зарабатывают себе на хлеб...