Просто спасти короля

Уж если бы чего и было, кому, как не Жаку, об этом знать! Да только нет здесь ничего. Камни, да железо. Крысы, да мокрицы. Вот и все дела. Нет, когда пленных или, к примеру, бунтовщиков каких сюда спроваживают, оно бы и ничего. Какое-никакое, а развлечение! А так - тишина. Хоть бы и впрямь, привидение объявилось, что ли!

В этот момент неспешные размышления старого Жака были неожиданно прерваны. Странные звуки, донесшиеся из-за поворота, больше всего походили на скрип давно не смазанных дверных петель. Скрип сопровождался звуками, какие обычно издает волокущийся по камню камень. Жак похолодел! Именно так звучат открывающиеся каменные двери.

Двери ... какие двери?! Ведь за поворотом тупик! Там коридор заканчивается, и больше ничего нет!!!

– Теперь Жака окатило волной жара.

– Господи, всемогущий, всемилостивый!
– взмолился Жак.
– Спаси и сохрани! Господи, всемогущий, всемилостивый! Спаси и сохрани!
– Жак попытался было бежать, но ноги отказали старику.

В немом отчаянии он прижался к холодной стене, желая только лишь одного: слиться с ней, превратиться на время в серый, влажный камень! Чтобы только не привлечь внимание тех, кто появился там, из подземелья. И кто вот-вот шагнет сюда...

Вот угол коридора осветился пламенем приближающегося факела. Вот факел показался из-за поворота. Держащая его рука принадлежала невысокому чернявому и горбоносому человечку, до безобразия походившему на тех, кому всякий добрый христианин просто обязан хотя бы плюнуть вслед.

За первым второй! Всем своим видом он напоминал страшные сказки о горных троллях. Огромного роста, так, что приходилось пригибать голову, чтобы не удариться о потолок коридора. Неимоверно широкие плечи, весь покрыт какой-то невиданной броней - уж на что Жак повидал господ рыцарей за многие годы жизни при замке, но чтобы такое...!

– Господи, всемогущий, спаси и сохрани!
– еще раз, на сей раз вслух, простонал старый смотритель, и широко перекрестил движущиеся к нему привидения.

Последние, впрочем, и не думали развеиваться по ветру. Лишь шествующее впереди привидение чернявого пробормотало нечто странное. Что-то вроде: "Ага, нормандско-французский диалект, ойльская языковая группа... Кое-что проясняется!' Это, разумеется, если бы старый Жак понимал язык привидений.

Затем смуглое лицо привидения приблизилось к Жаку и на очень странной, но точно церковной латыни поинтересовалось:

– Кто ты? Как тебя зовут? Встань, не бойся...

Церковный язык старик знал неплохо, так что все понял. Однако то, что подземные привидения изъясняются на латыни, почему-то напугало его еще больше. Смотритель буквально оцепенел, не в силах вымолвить ни слова. Тогда в разговор вступил железный тролль и на языке привидений гаркнул:

– Как стоишь перед старшим по званию! Встать! Отвечать коротко! Имя? Должность? С какой целью находишься на нижних уровнях охраняемой территории?

Ничего из сказанного Жак, разумеется, не понял, но общее направление сказанного уловил отлично. Да и в целом, от рева громилы ему как-то сразу полегчало. Примерно так же выражался его старый друг и собутыльник Ольгерд, десятник замковой стражи, когда напутствовал своих подчиненных перед разводом на посты.

Так что, господин смотритель передумал сползать на пол, подтянулся, отряхнул приставшие комки грязи и на церковном языке вполне членораздельно доложил, кто он такой есть и что здесь делает. Чернявый что-то проговорил здоровяку, должно быть, переводил сказанное. Затем, выслушав от того пару фраз, снова обратился к старому Жаку.

– Начальник замка на месте? Проводи нас к начальнику замка.

– Э-э, это господин коннетабль? А как же, завсегда на месте!
– удивился старый Жак.
– Его милость замок редко когда покидает. Время-то нынче - куда как беспокойное! Не англичане - так разбойники, не разбойники - так англичане. Их теперь и не различишь вовсе. Прошу ваши милости ступать за мной, тут и идти-то всего ничего...

Господин смотритель замковых подземелий и не подозревал, что именно сейчас куется его непреходящая слава. Ведь даже спустя многие десятилетия после описываемых событий, обитатели замка Жизор поминали Рождество 1198 года не иначе, как добавляя при этом: "Ну, то ж перед тем, как Жак Лошадиное ухо двоих колдунов из подземелий вывел". И делали при этом непременно, кто - загадочные, а кто и вовсе страшные глаза.

Правда, далее показания рассказчиков начинали значительно расходиться. Кто-то уверял, что колдуны в страшных подземельях просто заблудились, и за свое спасение отвалили старику кругленькую сумму в самом настоящем золоте. Этому, однако, верили мало. Ну, что это за колдуны, если в подземелье заблудились! Да и на вопрос, откуда они в замковые подвалы свалились, рассказчики ничего внятного ответить, как правило, не могли.

Гораздо большей популярностью пользовалась версия, что колдуны сии были вовсе даже посланы самим Сатаной, дабы ввести честных христиан во искушение. И лишь воинская доблесть господина коннетабля и твердость в вере замкового капеллана отца Люка - позволили развеять ухищрения Нечистого.

И уж вовсе поднимали на смех тех пустомель, что пытались уверить, будто двоих колдунов прислал из далекой Индии сам пресвитер Иоанн, дабы принести сюда некие известия, относившиеся к Тайнам Церкви и ни в коей мере не могущие быть достоянием простых смертных. Особенно веселились над этими нелепицами люди молодые, прогрессивные и образованные.

Ну, кто же, в самом деле, в просвещенном-то XIII веке все еще верит этим нелепицам про Царство пресвитера Иоанна, находящееся, якобы, в самом сердце Индии! Ведь давно известно, что оно в действительности находится в далекой Эфиопии. В Индии же ничего подобного нет и быть не может! Ибо многочисленные записки арабских путешественников, неоднократно посещавших сии места, совершенно ясно указывают, что никакого христианского царства там нет, и никогда не было!

А обитают там вовсе даже люди с песьими головами, чье королевство находится в многовековой вражде с королевством коварных джиннов. И быть бы псоглавцам давно уж битыми, если бы не страшные птицы Рух, величиной впятеро превышающие взрослого быка и составляющие главную ударную силу войска песьеголовых...

Истины ради нужно сказать, государи мои, что именно третья разновидность рассказчиков была ближе всего к истине, что бы там ни думала об этом впоследствии образованная молодежь. Как автор сего повествования, могу засвидетельствовать, что именно посланцами пресвитера Иоанна и представились наши путешественники капитану замковой стражи, когда острые копья его подчиненных, вставших правильным полукругом напротив главного входа в подземелья, уперлись им в грудь.

***

Тревожный рев сигнального рога как веником смел с лежанок полусотню отдыхающей смены. На ходу подтягивая крепления кожаных доспехов, копейщики выхватывали из гнезд длинные копья и выстраивались в две линии у подножия привратной башни. За их спинами занимали свое место арбалетчики. Пара минут, и полусотня - хоть сейчас на стены. А и то сказать, время-то какое! Англичане и анжуйцы уже не раз и не два пробовали на зуб стены старого замка. Так что, зевать и потягиваться некогда...

Однако команда 'На стену!' задерживалась. Внимание появившегося капитана стражи мессира Ожье было направлено не на стены, не на ворота, а на своего спутника - замкового капеллана отца Люка, который торопливо семенил рядом с ним, умудряясь не запутаться в своей коричневой рясе. Энергично жестикулируя, отец Люка что-то нашептывал мессиру Ожье на ухо.

По кривящейся физиономии капитана было видно, что все услышанное ему откровенно не нравится. Впрочем, видно было и то, что послать капеллана подальше он почему-то никак не мог. Все это вместе оборачивалось гримасой некоего брезгливого внимания, совсем не украшавшего открытое и честное лицо мессира Ожье.