Просто спасти короля

Пока почтенный историк выбирал себе что-нибудь из кучи брошенных здесь же факелов, пока запаливал найденный факел от тех, что горели на стене, господин Дрон уже начал экипироваться. Не отказывая себе в удовольствии тут же и комментировать процесс.

– Во, полностью моей конструкции аппарат! На вид как бы и реплика. Только ни миланский, ни готику самостоятельно на себя не наденешь, а мой - запросто! Титановый сплав, почти в два раза легче стали, а удар держит - хоть ломом в него бей! По всем щелям и сочленениям кевларовая прокладка идет, а расположение вентиляционных решеток мне по спецзаказу на компьютере просчитывали ...

Господина депутата, явно оседлавшего любимого конька, что называется, несло. Я же, государи мои, чувствую здесь настоятельную необходимость сделать по этому поводу некоторые пояснения.

Как известно, человек слаб. И даже лучшие из нас, забравшись на самые вершины человеческого муравейника, не отказывают себе в удовольствии удовлетворять время от времени свои маленькие человеческие слабости. Кто-то коллекционирует океанские яхты. Кто-то предпочитает реактивные самолеты. Кто-то разводит элитных лошадей. Кто-то увешивает бриллиантами топ-моделей, ничуть не смущаясь их костистыми прелестями...

Господин Дрон содержал клуб. Видимо, не доиграв когда-то в рыцаря Айвенго, а также в Робин Гуда, д'Артаньяна и Зорро, не намахавшись вволю деревянными мечами и шпагами, он последний десяток лет неистово и с размахом наверстывал упущенное. Клуб исторического фехтования 'Львиное Сердце' служил предметом лютой зависти бойцов и реконструкторов всей России.

Сюда попадали только самые лучшие, да и то - после свирепейших физических тестов и нескольких выигранных турниров. А дальше... Фактически безграничное финансирование позволяло 'сердечникам' иметь самое лучшее оружие, снаряжение, тренировочное оборудование, какое только можно было вообразить. Регулярные семинары под руководством лучших европейских специалистов в области исторического фехтования заставляли остальных, обделенных этим счастьем, только скрежетать зубами от классовой ненависти и пускать слюни классовой же зависти. А уж сама постановка тренировочного процесса - с поквартально расписанными общими и индивидуальными планами тренировок под присмотром пары профессиональных спортивных докторов - едва ли уступала чем-нибудь фехтовальной подготовке в олимпийской сборной.

Так что, учитывая астрономические размеры расходуемых средств, никто не удивлялся тому, сколь основательно и сам господин меценат отхлебывал от собственных же щедрот. Пять трехчасовых тренировки в неделю - без пропусков и выходных - в течение последнего десятилетия, это вам не баран чихнул! Если добавить ко всему великолепные природные данные, которыми одарили господина олигарха природа и папа с мамой, то, несмотря даже на оставленный позади пятидесятилетний юбилей, он по-праву считался одним из самых грозных бойцов своего клуба...

Впрочем, государи мои, не будем отвлекаться слишком уж надолго. Ибо господин Дрон уже закончил вздевать на себя бронь. Да и господин Гольдберг, наскоро осмотрев подземный зал, поспешил к своему невольному спутнику, дабы поделиться увиденным.

– Ну как, есть тут выход?

– Да с выходом-то не проблема.
– Дребезжащий поначалу тенорок господина доцента, как по мановению волшебной палочки преобразился в звучный тенор опытного лектора.
– Зал высечен в форме типичной ранне-романской капеллы. Врата, понятное дело, в камне только контуром намечены. А вот в Горнем Месте - сразу за алтарем - реальный выход, как и положено в культовых сооружениях этого типа. Так что, туда и пойдем. Я другое показать хочу.

Историк махнул рукой железной статуе господина олигарха, приглашая следовать за собой. Несколько шагов, и они остановились у примыкающего к алтарю сооружения, весьма напоминающего массивный каменный саркофаг. Историк приблизил факел к торцевой стенке, и в образовавшемся световом пятне обнаружились греческие буквы.

– И что?

– Си Кириэ, - прочитал надпись господин Гольдберг, - 'Тебе, Господи!' А вот и дата. Тау Лямбда. Триста тридцатый год от Рождества Христова.

– Что за таулямбда такая?

– Ну, греки числа буквами алфавита записывали. Тау - триста, лямбда - тридцать. Все вместе - триста тридцать.

– Это чего, мы сейчас в Греции, что ли?

– Хм, насчет Греции не знаю, - историк задумчиво почесал нос, - а вот лет сорок назад ходили в желтой научпоповской прессе и среди всяких альтернативщиков слухи про нормандский замок Жизор. Дескать, выстроен он над подземной капеллой. Вырубленной когда-то императором Константином на месте друидского капища. Бред, конечно, когда это друиды свои капища в подземельях устраивали! Но вот дата постройки капеллы тогда называлась. Как раз триста тридцатый год...

Собеседники уставились друг на друга, силясь переварить свалившуюся на них информацию. Первым справился господин депутат.

– Ладно, без разницы. Наверх выберемся - и так все узнаем. Куда попали, зачем попали... Валить отсюда нужно. Факела не резиновые. Что-то меня эти каменные стены напрягать стали. На воздух хочу. Значит так. На мне вооруженное охранение, а ты мешок бери. Да не смотри, что большой. Там, почитай, одна бумага и осталась, так что весу немного. Ну, перец правда еще... Давай-ка и факелов туда же покидаем. Ничего, утянешь - без огня под землей совсем кисло будет. А охране руки поклажей забивать - сам понимаешь, последнее дело!

Сам олигарх тем временем повесил на плечо свой гигантский меч - совсем, как винтовку на ремень, закрепил на броне кинжалы и один палаш. Второй взял в руку, вооружился факелом и кивнул господину Гольдбергу:

– Ну, веди, Сусанин!

– Я конечно дико извиняюсь, но тогда уж Моисей...

***

Нормандия, замок Жизор.

15 января 1199 года

Шаркающей стариковской походкой Жак Лошадиное ухо миновал поперечную галерею, и пламя факела осветило низкие своды тоннеля, ведущего на нижние уровни. Он служил в замке всю свою жизнь. Сначала мальчишкой на побегушках, затем помощником, и вот уже более тридцати лет - господином смотрителем замковых подземелий. Ну, господином-то, это уж больно громко сказано! Так, присмотреть: где решетка расшаталась, где двери от сырости повело, где замки приржавели... Да самому же по большей части это все и смазать, отремонтировать, поправить. А чего, дело-то привычное.

И при старике Генрихе, Царство ему Небесное, и при тамплиерах, и при молодом Ричарде, и при Филиппе, когда он в отсутствие законного владельца Жизор себе забрал... Да, господа меняются, а старый Жак все здесь... Куда ж без него? Не полезет же король или пусть даже господин коннетабль в подземелье решетку чинить. Или там, петли смазывать. А Жаку оно и нетрудно вовсе. Привык за столько-то лет. Нет, без Жака Лошадиного уха здесь никуда.

Прозвище свое он еще мальчонкой получил. Это когда господин главный конюший попросил его хозяйского жеребца минутку подержать. Малая нужда, вишь ты, с ним приключилась. Да нет, не с жеребцом, а с господином главным конюшим.

Ну, только он отошел по нужде-то, а жеребец возьми, да и взбесись! То ли оса его под хвост ужалила, то ли еще чего... Жак на поводьях повис, да куда там! Скотина голову как вздернет, его тогда, аж подбросило! А потом зубами хвать - пол правого уха, как не бывало! Вот тогда и стал он Лошадиным ухом.

Сколько себя Жак помнил, наверху о замковых подземельях всегда чего только ни болтали! И нечистая сила, мол, тут водится. И клады заколдованные зарыты. И привидения просто табунами бегают. Вот ведь, попустил Господь языки точить!