Простушка

Она звонила все реже и реже.

Перестала спрашивать, хочу ли я пойти в «Гнездо» на выходных.

Она даже поменялась местами с Джанин в столовой, и теперь сидела по другую сторону стола — подальше от меня, насколько было возможно. Пару раз я заметила, как она кидает на меня злые взгляды.

Мне хотелось знать, в чем проблема, но я боялась спросить ее об этом в открытую, зная, что если мы начнем этот разговор, я не смогу продолжать врать ей о папе. Но это был его секрет, его позор, и не мне было об этом рассказывать. Я не позволю никому узнать об этом, даже Кейси.

Поэтому на время мне нужно было притвориться, что я не замечаю странного поведения Кейси.

Уэсли был единственным, кто на самом деле помогал мне пережить те недели. Часть меня ужасалась этому, но что еще я могла сделать? Мне нужен был этот выход — этот наркотик — больше, чем когда-либо, и он был всего в нескольких минутах езды. Встречи три-четыре раза в неделю помогали мне сохранить рассудок.

Боже, я была как наркоманка. Может, я уже давным-давно потеряла последние остатки своего рассудка.

— Что бы ты делала без меня? — спросил он одним вечером.

Мы лежали на его огромной кровати, посреди шелковых простыней. Мое сердце все еще колотилось, как бешеное, пока я отходила от того, чем мы только что занимались, и Уэсли лишь мешал, подвинувшись своими губами так близко к моему уху.

— Жила бы счастливой… счастливой жизнью, — пробормотала я. — Может даже была бы оптимисткой… если бы тебя не было рядом.

— Врунья. — Он играючи прикусил мочку моего уха. — Ты бы была ужасно несчастна. Признайся, Простушка. Я ветер под твоими крыльями.

Я прикусила губу, но так и не смогла сдержать смех — и это при том, что я почти восстановила свое дыхание.

— Ты только что процитировал Бетти Мидлер… в постели. Я начинаю сомневаться в твоей сексуальной ориентации, Уэсли.

Уэсли посмотрел на меня с дерзким блеском в глазах.

— Правда? — Его улыбка стала еще шире, затем он снова наклонился к моему уху и прошептал: — Мы оба знаем, что моя ориентация никогда не была под вопросом… я думаю, что ты просто меняешь тему, потому что знаешь, что это правда. Я свет в твоей жизни.

— Ты… — я потерялась в словах, когда Уэсли прислонился губами к моей шее. Кончик его языка проделал путь вниз к моему плечу, что немного затуманило мой мозг. Как я должна была с ним спорить в таких условиях? — Мечтай. Я просто пользуюсь тобой, помнишь?

Его смех был приглушен, он слишком близко находился к моей коже.

— Смешно, — сказал он, его губы все еще оставались на моей ключице. — Потому, что я уверен, что твой бывший уже уехал из города. — Одна из его рук заползла под простыню между моих коленей. — А ты все еще здесь, разве не так? — Его пальцы скользили вверх и вниз по внутренней стороне моего бедра, заставляя меня забыть о том, что я хотела сказать в ответ. Ему, по-видимому, это нравилось, потому что он снова засмеялся. — Я не думаю, что ты ненавидишь меня, Простушка. Я думаю, что я тебе очень нравлюсь.

Мне ужасно хотелось оспорить его заявление, пока ловкие пальцы Уэсли танцевали вдоль моей ноги, заставляя меня беспрерывно извиваться и посылая электрические разряды по позвоночнику.

Наконец-то, когда я уже думала, что вот-вот взорвусь, его рука передвинулась мне на бедро, и он отстранился от меня.

— О благодарю тебя, боже, — прошептала я, зная, что последует дальше, когда Уэсли потянулся за презервативом в ящике прикроватной тумбочки.

— Это, должно быть, хорошо, что я не возражаю против твоего присутствия, — сказал он с самодовольной ухмылкой. — А теперь позволь мне ответить на все те вопросы о моей ориентации, что не дают тебе покоя.

И моя голова снова наполнилась ватой.

Но я не могла отрицать того, что ситуация как-то выходит из-под моего контроля. Мне четко стало ясно, что что-то явно не так, в пятницу на английском.

Миссис Перкинс раздавала старые работы с оценками и болтала о какой-то книге Норы Робертс, которую она только что прочитала — совершенно не замечая того, что никто ее не слушает. Оставновившись у моего стола, она одарила меня широкой, глупой улыбкой, как у гордой бабушки.

— Твое сочинение было замечательным, — прошептала она. — Очень интересный взгляд на Эстер. Вы с мистером Рашем отличная команда. — Затем она протянула мне бежевую папку и похлопала меня по плечу.

Она отошла, и я открыла папку, немного смущенная ее словами. Внутри лежало несколько листов, которые я сразу же узнала. «Спасение Эстер: Анализ выполнен Бьянкой Пайпер и Уэсли Рашем». В верхнем левом углу миссис Перкинс красной ручкой поставила нам оценку. Девяносто восемь. Отлично.

Я не могла не расплыться в улыбке. Мне не верилось, что прошел всего месяц с того момента, как мы с Уэсли написали это сочинение в его спальне после того, как впервые переспали. Было такое ощущение, словно прошло несколько десятилетий. Может даже и век. Я посмотрела через класс в его сторону, и моя улыбка испарилась.

Он разговаривал с Луисой Фарр. Нет, не просто разговаривал. Разговоры включали в себя вибрации голосовых связок, а тут происходило намного большее. Его рука лежала на ее колене. Ее щеки розовели. Он одарил ей своей милой, самоуверенной улыбкой.

Нет! Его отвратной улыбкой. С каких это пор я начала думать об этом помпезном свине, как о ком-то милом? И что это за странное ощущение у меня в животе?

Я отвернулась, когда Луиса начала вертеть пальцами свои бусы — безусловный знак флирта.

Шлюшка.

Я встряхнула себя, удивленная и немного обеспокоенная. Что со мной происходит? Луиса Фарр не была шлюшкой. Да, она из группы поддержки — зам капитана Тощей команды — но Кейси ни разу ничего плохого о ней не говорила. Девчонка просто разговаривает с симпатичным парнем. Почему бы и нет? Уэсли не занят, он ни с кем официально не встречается.

Даже со мной…

О Боже! — подумала я, понимая, что означают эти колики в животе.

О Боже! Я ревную. Черт подери, я серьезно его ревную. Вот, блин!

Решив, что я наверное больна — температура или ПМС, или что-то еще серьезно нарушало функционирование моей мозговой деятельности, потому что я просто не могла ревновать такого бабника, как Уэсли, особенно когда он заигрывал с кем-то другим. Я к тому, что это было нормальным. Земля бы перестала вращаться, если бы Уэсли не флиртовал с какой-нибудь бедной, наивной девчонкой. Так чего же мне ревновать? Это просто глупо. Я, должно быть, больна. Вот и все.

— Бьянка, ты в порядке? — спросила Джессика. Она развернулась на месте, чтобы посмотреть на меня. — Ты выглядишь раздраженно. Злишься на что-то?