Простушка
Шрифт:
— Ты в порядке? — спросил он, повернувшись ко мне. — Может тебе стоит приложить к лицу что-нибудь холодное?
— Нет, — ответила я. Мое горло болело от рыданий, поэтому голос немного охрип. — Больше не болит.
Он поднял руку и откинул волосы с моего лица, едва прикасаясь пальцами к виску.
— Ну, — сказал он тихо. — По крайней мере, теперь я знаю.
— Знаешь что?
— От чего ты старалась убежать.
Я не ответила.
— Почему ты не сказала мне, что у твоего отца проблема с алкоголем? — спросил он.
— Потому что это не моя история, чтобы рассказывать, и к тому же, это пройдет. Он сейчас просто сильно переживает.
— Тебе нужно с ним поговорить. Когда он будет трезвым, тебе надо сказать ему, что это выходит за рамки.
— Ага, — фыркнула я. — И заставить его думать, что я тоже против него. Моя мама только что бросила его.
— Ты не против него, Бьянка.
— Скажи мне, Уэсли, почему бы тебе не поговорить с твоими родителями? — спросила я. Он был отличным лицемером, разве не так? — Почему бы тебе не сказать им, что ты одинок? Что ты хочешь, чтобы они вернулись домой? Это потому, что ты не хочешь расстроить их, так? Ты не хочешь, чтобы они винили тебя в их несчастии? Если я скажу папе, что у него проблема, он подумает, что я его ненавижу. Как я могу сделать ему еще больнее? Он только что все потерял.
Уэсли покачал головой.
— Не все. Он не потерял тебя. По крайней мере, пока. Если ты с ним не поговоришь, он лишь оттолкнет тебя еще дальше, и в конечном итоге, это принесет ему большую боль.
— Может быть.
Пальцы Уэсли продолжали легонько массировать мой висок.
— Тебе не больно?
— Нет, совсем нет. — На самом деле, ощущение от его массажа было замечательным. Я вздохнула и наклонилась ближе к его руке. — То, что он сказал, было гораздо более болезненным, — пробормотала я.
Прикусив губу, я сказала Уэсли:
— Знаешь, меня никто никогда в жизни шлюхой не называл, а сегодня два совершенно разных человека обозвали меня таковой. Смешно, но я почти уверена, что они правы.
— Это не смешно, — пробурчал Уэсли. — И ты не шлюха, Бьянка.
— Тогда кто я? — потребовала от него ответа я, чувствуя ни с того ни с сего злость. Я отодвинула его руку и встала. — Кто я? Я сплю с чуваком, который не является моим парнем, и вру об этом всем моим друзьям… если они все еще мои друзья. Я уже даже больше не думаю о том, правильно это или нет! Я и есть шлюха. Твоя бабушка и мой папа оба так думают, и они правы.
Уэсли встал, его лицо было серьезным и непроницаемым. Он схватил меня за плечи и, держа железной хваткой, заставил посмотреть на себя.
— Послушай меня, — сказал он. — Ты не шлюха. Ты слышишь меня, Бьянка? Кто ты? Ты умная, дерзкая, язвительная, циничная, невротичная, лояльная и полная сострадания девушка. Вот ты кто, поняла? Ты не распутная и точно не шлюха. У тебя есть секреты, ты совершаешь ошибки… Ты просто запуталась… так же, как и мы все.
Я смотрела на него как громом пораженная. Прав ли он? Запутались ли все остальные так же, как и я? Есть ли у всех свои секреты и ошибки? Должны быть.
Я знала, что Уэсли находился в такой же сумасшедшей ситуации, как и я, так что у остального мира тоже должны были быть изъяны.
— Бьянка, шлюха — это просто дешевое слово, которое люди используют для того, чтобы причинять друг другу боль, — сказал он более мягким голосом. — Так им легче воспринимать свои собственные ошибки. Легче использовать такого рода слова, чем смотреть на свои собственные ошибки. Я клянусь тебе,
что ты не шлюха.Я смотрела на него, в его теплые серые глаза и внезапно поняла, что он хочет мне сказать. Поняла смысл, скрытый за его словами.
Ты не одна.
Потому что он понимал. Понимал, каково это — чувствовать себя брошенным. Он понимал оскорбления. Понимал меня.
Я встала на цыпочки и поцеловала его — на самом деле поцеловала. Это было больше, чем прелюдия к сексу. На этот раз между нашими ртами не было войны. Мои бедра слегка прикасались к его, а не прижимались вплотную. Наши губы двигались в мягкой идеальной гармонии друг с другом. На этот раз это что-то значило. Я не знала, что это конкретно, но знала, что между нами есть реальная связь. Уэсли осторожно погладил меня по волосам, его большие пальцы пробежались по моим щекам — все еще мокрым от слез. И ощущение от этого не было отталкивающим, перевернутым или противным. Ощущение было, как что-то совершенно естественное в этом мире.
Я сняла с него рубашку, а он стянул мою через голову. Затем он положил меня на кровать. Никакой спешки. На этот раз все прошло медленно и искренно. На этот раз я не искала выхода. На этот раз это было о нем. Обо мне. О честности и сострадании и всем том, что я никогда не ожидала найти в Уэсли Раше.
На этот раз, когда наши тела слились воедино, это не было грязным или дурным.
Это было чем-то поразительно правильным.
Глава 18
Открыв глаза следующим утром, я сразу же поняла, что что-то не так.
Небо за окном выглядело серым и холодным, но мне было тепло. Даже жарко. Уэсли прижимал меня рукой к своей груди, и я чувствовала его мягкое ритмичное дыхание, обжигающее мне затылок. Это было так умиротворенно. Идеально. Я чувствовала себя уверенно и безопасно.
И это-то и было проблемой.
Мой взгляд упал на розовый свитер, валявшийся в углу комнаты. Он лежал там уже несколько недель. Имущество какой-то безымянной девчонки. Одной из многих, кого Уэсли приводил в эту комнату. Увидев его, я внезапно осознала, в чьей конкретно кровати нахожусь. К кому прижата.
Мне не следовало чувствовать уверенность или безопасность. Не здесь. Не с Уэсли. Это было неправильно. Мне нужно было чувствовать отвращение. Нужно было желать оттолкнуть его подальше от себя. Что, черт побери, происходит? Что со мной не так?
И как только я задала себе эти вопросы, ответы захлестнули меня волной. Ледяной шокирующей волной.
Я ревновала Уэсли к девчонкам, с которыми он разговаривал.
Я была готова сделать все, что угодно, чтобы заставить его улыбнуться.
В его объятиях я чувствовала себя уверенно и безопасно.
О боже, — подумала я в панике, — я в него влюблена.
Затем, мне пришлось хорошенько себя встряхнуть. Нет, нет, нет. Не влюблена. Любовь — слишком сильное слово. Слишком серьезное. Любви нужны годы, чтобы сформироваться… так ведь? Я не влюблена в Уэсли Раша.
Но у меня есть к нему чувства. И эти чувства — не ненависть и отвращение. Они гораздо сильнее тех, что я испытывала к Тоби Такеру в последние три года. Может даже сильнее тех, что я когда-то испытывала к Джейку Гейтеру. Они реальнее. Мощнее. Это не просто увлечение.