Против себя

Человеку, никогда не сталкивавшемуся с РПП, сложно представить, зачем кто-то добровольно пихает в себя немыслимые объемы пищи, наедаясь до потери пульса, и почему не может остановиться, видя, что происходит с его телом. Объяснить сложно и, возможно, – нереально. Логики в этих поступках нет никакой, чистая психология и физиология. Раскачивая качели психологического равновесия, в какой-то момент происходит сбой в отлаженной системе работы организма, и подключается физиология. Тело и мозг дают сбой. Контроль и сила воли безоружны перед химическими реакциями тела, у которого что-то сломалось внутри и воет сирена: Еды! Еще! Больше!

Компульсивные переедания заставляют бегать по одному и тому же кругу, с каждым разом плотнее смыкаясь и уменьшая временной отрезок между эпизодами, как змея, которая душит свою жертву. Обжорство – чувство вины – твердое решение сесть на диету – чувство тревоги и подавленности – срыв – Обжорство Как В Последний Раз, Ведь Завтра Точно На Диету – чувство вины – и так до бесконечности. Каждый последующий эпизод переедания становится хуже предыдущего, ведь с каждым разом намерение прекратить это крепнет, и разрешаешь себе наесться напоследок. К тому же чувство вины становится с каждым разом все мощнее, оно растет как снежный ком, катящийся с Эльбруса, и, кажется, вот-вот раздавит тебя, навеки утрамбовав в сугробы депрессии и самобичевания.

Ситуацию ухудшает и та еда, которую закидываешь в себя в приступе компульсива: как правило, это может быть что угодно, ведь в этот момент вообще не имеет значения, что поглощать. Но некоторая еда хуже влияет на организм, чем другая. Я лично замечала, что после некоторых видов импортного печенья и сладостей, уже после того, как ты их съел и вроде больше не собирался, во рту начинает бешено вырабатываться слюна, и в мозг поступают сигналы с требованием немедленно продолжить банкет. То есть сидишь ты, никого не трогаешь, ничто не предвещает беды. Решаешь насладиться парой бельгийских вафелек и чувствуешь себя прекрасно, ведь все под контролем! Но химические добавки в вафельках решают иначе, и вот уже твои рецепторы языка ликуют, захлебываясь собственной слюной, а мозг отключается. Что теперь?

Еще одна, и еще, и еще штук восемь. Осталось всего три штуки, нельзя же их не доесть. Иначе будет стыдно признаться, что я съела почти всю пачку. Так, с вафельками покончено. Быстро выбросить упаковку, чтобы избежать ненужных унизительных комментариев. Закопать ее под слой мусора. Сбегать к мусоропроводу. Колбаса, шоколад, холодные макароны прямо из кастрюли, стоя у раскрытого холодильника. Торопишься, проглатываешь, не чувствуя вкуса. Мозг отключается в почти наркотическом тумане, а сердце бешено колотится. Ты понимаешь, что поступаешь глупо, что это безрассудно, но внутри тебя гложет поистине волчий голод, который не дает остановиться. В это время чувствуешь себя не только глупо, но и безмерно жалко, потому что осознаешь, насколько абсурдно выглядишь со стороны. Но остановиться не можешь.

Когда живот раздувается до размеров маленькой планеты, а в зеркале ты видишь беременную двойней на сроке 9 месяцев – тогда ты останавливаешься. Когда ты перестаешь дышать от болей в желудке и резей в кишечнике – тогда ты останавливаешься. Когда начинает тошнить – да. И моментально с глаз спадает пелена, и ты вдруг снова адекватен, а на глаза наворачиваются слезы отчаяния и сожаления. Злость на себя захлестывает твой мозг, сменяясь жалостью, а затем ненавистью из-за того, что вновь не смогла вовремя сдержать себя в руках. Ты плачешь, возможно, вызываешь рвоту, возможно, бежишь на кухню за «Мезимом» и твердо (на этот раз уж точно!) решаешь, что завтра все будет по-другому. И стараешься как можно быстрее забыть этот эпизод.

Что дальше?

Потом все по новой.

Волчий голод преследует тебя и не дает расслабиться ни на минуту. Очень часто я читала советы в духе «попробуйте отвлечься, найти хобби, занять себя чем-то, кроме мыслей о еде». Но это нереально. Дело в том, что мысли о еде становятся навязчивыми, и этот кошмар превращаются в фиксацию. Даже думая о чем-то другом, в твоей голове всегда будет задним фоном пульсировать тревожная мысль о необходимости поесть. Всегда. Даже если ты только что поел. Даже если ты очень увлечен чем-то. Компульсивное переедание – это не отсутствие силы воли. Это настоящее обсессивно-компульсивное расстройство психики, идущее рука об руку с самыми настоящими физиологическими проявлениями, которые за гранью нашего контроля. Это заболевание. И пока я, спустя годы, не дошла до этого своим умом, я так и продолжала винить себя в лени и отсутствии мотивации, испытывая огромный стыд и чувство вины.

Если бы мне тогда кто-то сказал, что я просто заболела, что в организме просто что-то сломалось, возможно, я смогла бы быстрее преодолеть этот кошмар. Возможно, чувство вины не отравляло бы мне многие годы жизнь и не грызло бы меня изнутри, заставляя ненавидеть свое тело. Ведь мы не виним свое тело за то, что простудились? Хотя, возможно, именно наши глупые поступки и привели к простуде, например, отсутствие шапки зимой, кому из нас придет в голову злиться и ненавидеть себя за это? Ну заболел и заболел. Вот таблетки, вот теплая кровать, лежи и выздоравливай. Однако я в упор не видела болезни, и, оставаясь безнаказанной, она тем временем быстро прогрессировала.

Эпизоды повторялись все чаще, а держать вес под контролем становилось все сложнее. Кроме того, летом мы поехали всей семьей на море, и это был первый раз за прошедший год, когда мне предстояло провести пару недель под зорким надзором мамы, ведь до этого мы жили с сестрой и ее бойфрендом, которым особо не было до меня дела. Я боялась, что меня разоблачат, боялась осуждения, мне было стыдно за себя и свое поведение. Поездка неумолимо приближалась.

Каждое утро я просыпалась и тут же мечтала заснуть обратно. Мне было постоянно плохо, я хотела домой, залечь под одеяло и никого не видеть, ничего не делать, ничего не чувствовать. Я хотела домой, даже когда была дома. Что это вообще значит и откуда взялась эта мысль? Мне было настолько некомфортно в собственном теле, что я нигде не могла расслабиться. Иногда я могла весь день лежать, практически не вставая, и смотреть в стену без каких-либо мыслей. Несмотря на сменяющиеся за окном сезоны, у меня внутри продолжал цвести ноябрь – весь день, каждый день.

Мастер маскировки. Пир и голодовки

На море с нами поехал бойфренд сестры. Будучи человеком творческим, он, помимо всего прочего, увлекался фотографией. С собой он взял свой зеркальный фотоаппарат и уже в аэропорту начал фотографировать все подряд, включая всех нас. Стоит ли говорить, что своим снимкам я не обрадовалась?

Пухлые щеки, глупая челка, несуразная одежда. Почему мне казалось, что носить майки с Hello Kitty и детскую подвеску с жирафом в 19 лет – это мило? Естественно, я постоянно сравнивала себя с сестрой, которая тогда была очень худой и, как всегда, модной. Она, очевидно, была весьма довольна собой, отпуская шуточки по поводу моего веса, а родители деликатно советовали «подкачаться» и «есть меньше сладкого».

Как будто я могла. Никто из них даже не подозревал, через какой ад я проходила каждый день. На море мне было сложнее предаваться компульсивам, поэтому я объедалась у себя в номере. Я ела и плакала. За совместными трапезами приходилось сдерживать себя, потому что мне было стыдно за свой неукротимый аппетит. Оставаясь одна, я первым делом бежала покупать сладости, потом закрывалась в номере и все моментально проглатывала. Компульсив сменялся раскаянием, и мне впервые в голову приходит «гениальная мысль» – вызвать рвоту, чтобы избавиться от ненавистных калорий. Так я узнаю, что такое булимия.

Булимия пришла в мою жизнь спонтанно, но вполне предсказуемо. Живя одна, я могла хоть каким-то образом регулировать свой вес, голодая после обжорства. Будучи круглосуточно с семьей, голодать не представлялось возможным, а толстеть мне очень не хотелось. Теперь компульсивное переедание преследовало меня в обнимку с булимией.

Всю поездку я ужасно стеснялась своего тела в купальнике и коротких шортах, поэтому ходила мрачнее тучи. Ни о каком отдыхе не могло быть и речи, все мои мысли занимали бесконечные сравнения себя с окружающими, особенно сестрой. Родители пытались меня растормошить, но я была непреклонна: настоящая царевна-несмеяна изо льда. Казалось, что внутри меня все замерзло – ни одна эмоция не могла пробиться наружу. Мне было грустно и холодно внутри. Я всеми силами пыталась скрыть свои чувства, а в особенности – свои нездоровые отношения с едой. Мне хотелось домой, я постоянно об этом думала и в конце концов настолько свыклась с мыслью «хочу домой», что она просто непрестанно пульсировала в моей голове фоном, неосознанно.