Против течения (сборник рассказов)
Шрифт:
– Так. Ключи, деньги, паспорт...
– Оленька, дайте мне на минутку ваш паспорт!
– Вот, возьмите. А зачем он вам?
– Я хочу прописать вас в своём сердце. Ба! Оленька! Да мы с вами почти ровесники! Только у меня побольше жизненного опыта. Зато у вас есть ключи от дома и денежки в бумажнике.
– Ах, Серёжа, вы всё время шутите! А я так перепугалась, чуть сердце не оборвалось!
– Оленька! Берегите себя! Не оставляйте меня в этом сумасшедшем мире круглым сиротой!
– Серёжа! Мне пришёл перевод от папы с мамой, я ещё у кассы подумала, чего этот парень крутится вокруг меня...
– Оленька! Вы
– Серёжа! Вы когда-нибудь будете говорить серьёзно?.. Я даже и не знаю, как вас отблагодарить! Вы просто спасли меня!
– Уважаемая Ольга Юрьевна! Для меня самой большой наградой будет позволение проводить вас до вашего дома... Вдруг ещё какие-нибудь бандиты, прельщённые вашей чудодейственной красотой, осмелятся напасть на вас в моё отсутствие?
– А я собиралась ещё зайти в магазин и накупить продуктов... Может быть, вы поможете мне?
– Оленька! Быть вашим охранником и грузчиком – это предел моих скромных желаний.
Они обошли несколько магазинов, накупили три увесистых сумки с продуктами. Два самые тяжёлые сумки нёс, разумеется, наш профессиональный водонос и грузчик. Оленька проживала недалеко от административного и культурного центра Миасса. Подойдя к огороженному со всех сторон высоченными заборами дому, Серёжа поинтересовался:
– Оленька! Вот эта крепость – ваш дом?
– Нет, что вы, Серёжа! Я просто снимаю половину дома у хозяйки, Марфы Сергеевны. А они когда–то купили этот дом у каких–то дальних родственников бывших хозяев, которые ушли в лес и не вернулись. А Марфа Сергеевна часто уезжает в деревню к родне. Так что я вообще остаюсь одна в доме...
Учащённо забилось подловатое Серёжкино сердце, но он Кое-как сумел успокоить его и поведал Оленьке:
– А вы обратили, Ольга Юрьевна, внимание на то, как много в старом городе таких домов, окруженных высокими кирпичными, каменными или бревенчатыми заборами? В таких домах жили местные золотоискатели. А заборы делали высокими, чтобы завидущие соседские глаза не видели, как они во дворе песок промывают, золотишко золотниками меряют и прячут его по разным углам...
– А ты, Серёжа, откуда это знаешь?
– Однажды я пошёл на станцию пешком мимо церкви и «Миассэлектроаппарата». Пошли вместе с Лариской, она в той стороне живёт...
–Так ты, Серёжа, кроме Светы, ещё и за Ларисой Бубновой ухаживаешь?
– Да что вы, Оленька! Они же – просто одноклассницы! Богиня моего исстрадавшегося сердца – это вы, Оленька!
– А зачем ты тогда целыми сутками проживал у Светы Быковой?
– Да я проживал не у Светы, а её матери, тёти Веры, которая лечила меня. Я вообще спал один в маленьком доме!
– И, наверное, мечтал о Светочкиных прелестях.
– Как вам не стыдно, Ольга Юрьевна! вы прекрасно знаете, чьи недоступные прелести сводят меня с ума!
– Ой, как легко тебя с ума свести!
– Слушайте дальше, Ольга Юрьевна! У Лариски дом тоже окружён такими неприступными стенами. Её дед тоже был золотодобытчиком. Знаете, что этот дед сказал Лариске? – «Лариса, ты у меня – самая богатая невеста в городе». Вот такие деды у нас в Миассе живут!
– Серёжа! Ты бы женился тогда на Ларисе, ездил бы на «Победе» и не обращал никакого
внимания на бедных учительниц.– Оленька! Можно я хотя бы вашу ручку... или коленку поцелую.
– Нет! Такие нахалы, наверное, только у вас в тайге водятся. Та, вещи мы разложили. Серёжа, вы будете обедать?
– Спасибо, Оленька! Мы, спортсмены, иногда можем не только тренировку, но и соревнования пропустить, а вот покушать... никогда не откажемся.
Обед был прекрасным (Знал бы Олин папа, какого негодяя она на его денежки откармливает!). Ольга Юрьевна вдохновенно потчевала своего спасителя и делилась с ним своими невинными карьеристскими планами.
– Я, Серёжа, закончила только педагогическое училище, но на будущий год поступлю на заочное отделение и выучусь на педагога–предметника. А потом...
– Придёте в наш класс и также щедро, как это делает добрая Александра Семёновна, осыпете мою бедную головушку двойками и колами.
– Да, хорошо бы это сделать. Но вы, Серёжа, в это время уже будете учиться в институте и всех нас, провинциалок, позабудете.
– Нет, Оленька, вы просто немного закоснели в своих несправедливых заблуждениях относительно моей безупречной нравственности... Я прилечу к вам на собственной летающей тарелке с огромным букетом пылающих марсианских роз, и тогда... Оленька, ну можно я вас хоть в плечико поцелую!
– Серёжа! Меня направили сюда не целоваться, а учить маленьких детей!
– Ну вот, Оленька! И научите меня, маленького и глупенького детёныша, хотя бы целоваться!
– Как я вас научу, если я сама... – и тут Ольга Юрьевна густо зарумянилась и убежала на кухню за очередным разносолом. «Плутишка» Серёжа немного повеселел.
– Серёжа! – переменила Ольга Юрьевна тему становящегося чересчур непредсказуемым разговора. – А почему вы так жестоко и беспощадно били наших отличников, будущих медалистов?
– Оленька! Я обладаю поистине несчастным свойством: я вижу будущее. Поэтому я знаю, сколько ещё подлых пакостей натворят ваши любимые «отличники» в нашей легкомысленной и доверчивой стране! Жаль, что у меня не было с собой ножа! Отрезать пять негодяйских голов – это же секундное и... благое дело! Какую бы пользу принёс будущему Отечества... Жаль, что помешали свидетели.
– Серёжа! Ты – опасный человек. Теперь все мальчики в школе будут тебя бояться, а девочки... да они уже сейчас почти все тайно влюблены в тебя, а бедная Светочка Быкова – такая хорошая и скромная девочка! – даже поцеловала тебя к ужасу нашего пед.коллектива!
– Оленька!
– Нет, Серёжа, и ещё раз нет. Давайте лучше уберём со стола, и вы поможете мне повесить гардину. Я давно уже хочу новую штору повесить. Как, поможете?
– С вами, Оленька, хоть в ад.
Серёжа наш был, как вам уже известно, хозяйственным и деловитым пареньком. Умел обращаться с любым инструментом... но в этот раз руки у него почему–то сильно и лихорадочно дрожали. Когда Серёжа закончил свою «мужскую» работу и слез со стола, на стол для наведения окончательного лоска поднялась Оленька... И Серёжа увидел прямо перед собой её стройные ножки, всю её фигуру, наполненную какой–то просто невероятной притягательной нежностью... Дольше терпеть такую муку у Серёжи просто не хватило сил... (И не называйте нашего героя подлецом и негодяем! А как бы вы сами поступили на его месте? Умыли бы руки и ушли домой?... Вот то–то и оно!).