Противостояние I

Она презрительно усмехнулась, а глаза её гневно вспыхнули. Не любила она говорить о своей внешности. Даже с мамой об этом не разговаривала. Только с бабушкой. И то очень редко.

— Она мне не мешает! И чтобы ты знал — внешность в человеке не главное!

Саша смутился:

— Действительно не главное. Я тоже так считаю. Не обижайся! Не знал, что для тебя это не проблема. Хотел предложить тебе убрать её, но если для тебя это не столь важно, то и говорить больше не о чем. Ещё раз извини. — он взглянул на свою подругу, — Пошли, Кать? Опять я влез не по делу...

— Что ты несёшь, Сашка? — тихонько спросила Катя, не трогаясь с места и внимательно разглядывая её лицо, — Как убрать? Ты что, хирург? Ты ещё даже не врач!

— Есть один метод! — так же тихо ответил он ей, — Не хирургический. Я, наверное, единственный в мире человек, который им владеет. Тётя Марина называет это клеточной хирургией. Всё, пошли, пошли! Пока, Вера! Не хотел тебя обидеть...

— Постой! — не выдержала она, — Я не обиделась! Просто не люблю об этом разговаривать. Что за метод такой? О клеточной хирургии я не слышала.

— И не услышишь! Этот термин тётя Марина придумала. В научной литературе ты его не встретишь, потому что его не существует. Если вкратце, то это метод подмены больных клеток здоровыми.

— Как это? — оторопела Катя.

Саша нахмурился:

— Ну как, как... Не знаю, как объяснить. Могу показать. Есть у кого-нибудь из вас родинка, которую не жалко? Где-нибудь на видном месте, чтобы раздеваться не нужно было.

Он развернулся к Кате. Сначала бросил взгляд на её руки, потом на лицо. Наконец, потянулся рукой к её голове и отодвинул назад и в сторону волосы.

— Вот! На шее, в двух сантиметрах под мочкой! Меньше миллиметра в диаметре. Хочешь, прямо сейчас её уберу?

Катя рассмеялась и предплечьем отбила его руку:

— Отвали! Она мне дорога! На кошечках тренируйся!

Вера переложила портфель в левую руку и протянула Саше правую.

— Саш, вот смотри!

На тыльной стороне ладони, почти посередине между суставами указательного и среднего пальцев у неё была довольно большая коричневая родинка. Вообще, на руках родинок имелось предостаточно. Эта была самой крупной и самой заметной. Примерно пять миллиметров в диаметре.

Саша взял поданную руку, склонив голову внимательно рассмотрел родинку и кивнул.

— Подходит! Только это не очень быстро делается. Она у тебя довольно большая. Займёт около десяти минут. Может, даже пятнадцать. Нужно расположиться поудобнее. Пошли-ка, найдём пустую аудиторию...

— В бюро комсомола сейчас свободно должно быть... — подсказала Катя.

— Точно! Кабинет 414! За мной!

***

Интересно он дверь кабинета открыл. Подошёл, негромко постучал и потянул за ручку. Оказалось, что дверь заперта на ключ. Тогда он прикусил нижнюю губу, покосился на свою подругу, легонько стукнул коленкой в дверь, и её замок громко щёлкнул. После этого дверь свободно открылась. Катя рассмеялась:

— Научи, а? Я тоже хочу двери пинком открывать!

Саша на это ухмыльнулся и приложил палец к губам. Ничего не ответил.

В кабинете уселись за стол друг напротив друга. Катя сначала встала за спиной у Саши и положила руки ему на плечи, но он повёл плечами и сказал, что так она ему мешать будет. Ему мол свобода нужна. Катя вздохнула и отошла к окну. Первое, что Саша сделал, это спросил её, умеет ли она язык за зубами держать. Когда она не поняла, к чему он это, Саша пояснил:

— Если ты об этом трепаться будешь, у меня могут проблемы возникнуть. Не хочу, чтобы за мной люди с аналогичными проблемами бегать начали. Понимаешь?

Она согласно кивнула и спросила, можно ли об этом с родителями разговаривать. Исчезновение родинки на таком видном месте они всё равно заметят. Саша подумал пару секунд и пожал плечами:

— Ладно, родителям можно. Только попроси их ни с кем об этом не разговаривать. Они у тебя не очень болтливые?

Она усмехнулась и заверила его, что не очень. Знал бы он, кто у неё папа, не стал бы такие вопросы задавать.

Потом Саша взял её правую руку в свои руки, ещё немного поизучал родинку, вздохнул и сказал:

— Немножко пощипывать будет, когда нервные окончания буду задевать. Потерпишь?

— Угу, потерплю. Кровь будет? Может, платок подстелить? У меня в портфеле есть чистый...

— Не нужно. Какая кровь? Это же клеточная хирургия! Кать, засеки время, пожалуйста! Самому интересно стало, за сколько я справлюсь...

Потом началось. Её рука расслабленно лежала на столе. Сашина рука не касалась её. Она свободно висела в сантиметре над нею. Пару раз она наклоняла голову и заглядывала в зазор между их руками. Ничего особенного не видела. Кроме того, что родинка перестала быть круглой. Она начала напоминать Луну в различных фазах. Сначала почти полную, потом всё ближе к половинке, потом серпиком, потом серпик истончился, а затем и вовсе исчез. Когда это случилось, Саша убрал руку, и они втроём склонились над Вериной рукой.

— Сколько? — с запозданием спросил Саша.

Катя поняла. Она выпрямилась, взглянула на свои часики, подняла глаза к потолку, пошевелила губами и ответила:

— Девять минут. Может, восемь... А как ты это сделал?

— Я же уже говорил. Подмена неправильных клеток правильными.

— Угу... Это я поняла. А где ты «правильные» клетки брал?

— Это были копии соседних клеток.

— Что значит «копии»?

— Не знаешь, что такое копия? — усмехнулся Саша, вставая из-за стола.

Катя нахмурилась, помолчала, а потом сказала:

— Я вот сейчас в деканат схожу и расскажу Лидочке, как ты надо мной издеваешься!

— Не издеваюсь я! — у Саши даже лицо вытянулось, так он огорчился. — Это очень сложный процесс, Кать! Очень! Я пытался тебе его упрощённо представить. Если бы я начал детально расписывать, мы бы и до завтрашнего утра не закончили. Я вот сейчас отвечу тебе, откуда я «правильные» клетки беру, а у тебя тут же миллион других вопросов возникнет. Я уж молчу о процессе подмены клеток. Ты мне ни за что не поверишь и тоже посчитаешь, что я над тобою издеваюсь. А я не издеваюсь! Просто при этом происходят такие вещи, которые только высшей физикой описать можно. Как прикажешь тебе объяснять, если ты и с общей физикой не очень-то дружишь?

Она не смотрела на них. Да и вообще, воспринимала их разговор краем сознания. Всё её внимание было приковано к собственной руке. К тому месту, где всего десять минут назад сидела родинка. Она пыталась найти различия между участками кожи. Там, где всего пару минут назад была родинка, и соседними. Любые различия: количество едва заметных тонких волосков, прошлогодний загар, от которого почти ничего уже не осталось... Ничего! Полное ощущение, что кожа на этом месте всегда была именно такой!