Протяни руку. Часть 1

Бардис брезгливо скривилась, воспоминая жениха. Ниже нее, худой и бледный - ветерок того и гляди подует и унесет. Ни бороды, ни усов, как положено мужчине, только русые кудряшки торчат, словно мех у новорожденного ягненка. И огромные орехово-карие глаза в окружении пушистых ресниц. Он смотрел на нее так, будто видит ее насквозь, заглядывает в душу. Так строго, серьезно и нежно, заранее прощая все грехи. Это раздражало ужасно. Все время церемонии в главном зале у Бардис чесались руки как следует врезать жениху.

– Вирлей посмеялся над нами, послав такого принца!

– У него всего два сына, старшего он послать не мог, следовательно, остается младший, - рассудительно произнесла Нъёдис.

– Он послал нам принца, так что все в порядке. Хватит искать повод для ссоры там, где его нет.

– От такого слюнтяя и дети будут слабыми, его кровь испортит нашу, разжижит, - проворчала Бардис и добавила с гадкой ухмылкой.
– Да я ж его в постели раздавлю!

Она рассмеялась, но Нъёдис не поддержала шутку, продолжая все также смотреть в окно.

– Не неси чушь, - ровным голосом проговорила мать.
– Тебе не нужно с ним спать. Заведи любовников, хороших, крепких мужчин, от которых сможешь родить сильных дочерей. Линнар никак не будет тебе мешать.

– Не скажи. Ты знаешь традиции. Он мой король и у него много обязанностей, - Бардис на мгновение замолчала и победоносно добавила, - с которым такой дохляк не справится.

– Значит, ты проследишь, чтобы справился, - отчеканила Нъёдис.

Она, наконец, повернулась, подошла к столу и села напротив дочери.

– Как бы тебя не раздражал Линнар, ты должна относиться к нему уважительно, чтобы у него не было повода жаловаться отцу.

– То есть теперь мы будем пресмыкаться перед хоралитскими выродками?
– едко процедила Бардис.
– Отлично, вот до чего мы докатились. Дочь Иса должна нянчиться с их принцем. И это после стольких побед!

– Мы не пресмыкаемся, - голос Нъёдис прозвучал устало.
– Мы заключили с ними союз.

– Дерьмо это, а не союз!

Королева страдальчески возвела глаза к потолку.

– Бардис, какая же ты упрямая. Мы не раз обсуждали союз с Хоралией...

– И я все еще против, - гнула свое принцесса.

Она не собиралась так просто отступать, бесконечные споры с Нъёдис продолжались с того дня, как мать объявила о своем плане, и Бардис все еще не теряла надежды ее переубедить.

– Вражда слишком старая, - сказала принцесса.
– Ее не перечеркнуть договором и браком. Хоралиты ненавидят нас и предадут, как только представится возможность. Такое уже не раз случалось, вспомни историю. Иногда среди них встречаются благородные войны, но по большей части южане - лживые скоты, не имеющие понятия о чести. Вспомни о подлом убийстве Хельрис, о битве на Катокском поле.

– Ты живешь прошлым, Бардис, а я думаю о будущем, - парировала Нъёдис.
– Временам изменились, и мы должны меняться вместе с ними. Нельзя замыкаться на вражде, нужно двигаться вперед. К тому же, ты ведь не хуже меня понимаешь главную причину союза. Опасность от Галад-Задора слишком велика. Нам нужно объединиться, чтобы выстоять против империи, если мы не забудем старые распри, нас просто прихлопнут поодиночке.

Бардис пренебрежительно повела плечами.

– Мы вполне можем справиться с империей сами. Они не смогут воевать на севере, загнутся от морозов, а их флот мы уже побеждали не раз.

– Как всегда слишком самонадеянна, - Нъёдис разражено цокнула языком.
– Да, на море мы с ними справимся, но вот на суше, когда на нас обрушится вся мощь имперской армии... Нас сомнут, и никакой холод их не остановит.

– По-моему ты просто трусишь, - бросила Бардис.
– А ты знаешь, как Ис поступает с трусами.

– Что ж я приму любую кару, какую он сочтет нужным, - спокойно произнесла Нъёдис.
– Но пока продолжу вести Дартаг тем курсом, который выбрала. Поэтому займись своим женихом.

Бардис фыркнула.

– Плевать я хотела на твои планы. Я буду обращаться с ним так, как сочту нужным.

Королева перегнулась через стол, схватила дочь за ворот рубахи и приблизила свое лицо к ее. Глаза в глаза. Серая сталь встретила морскую синеву.

– Пока еще лабрис принадлежит мне, - делая ударение на каждом слове, будто вколачивая их в Бардис, проговорила Нъёдис.
– Поэтому ты будешь делать то, что я скажу. Если хоть один волос упадет с головы принца Линнара, я лишу тебя права на престол и выберу в наследницы одну из племянниц. Даже если это приведет к смуте. А сейчас ты пойдешь к жениху и будешь с ним вежлива. Ясно?

– Ясно, - раздраженно прошипела Бардис, вырывая ткань из хватки матери.

Можно было даже не сомневаться, Нъёдис исполнит свою угрозу, она всегда держала слово. Как и подобает дочери Иса.

Бардис вылетела из покоев королевы, обуреваемая злостью.

'Лабрис не всегда будет у тебя. И когда я получу его, то прикончу хоралитского ублюдка и разорву позорный договор!'

Бардис неслась по коридору, бешеное движение помогало избавиться от ярости, задуть ее костер ветром. У лестницы на третьей этаж принцесса остановилась, чтобы успокоиться и подумать. Несмотря на все их разногласия, мать она любила, уважала и слишком привыкла подчиняться, как старшей. Бардис могла только спорить с ней, но решится на настоящий мятеж, поднять руку на королеву - никогда. Ее преданность была сильнее амбиций, злости и обид.

'Мать не переубедить, значит, придется подчиниться и возиться с сопляком. О Ис, за что?!'

Бардис выругалась сквозь зубы, желая принцу Линнару подхватить в ближайшую зиму простуду и отправиться к своему богу, а еще лучше упасть со стены и свернуть шею. Затем, выпустив гнев и высказав свои соображения ближайшей стенке, принцесса отправилась в покои жениха.

Дверь Бардис открыл старый слуга с густыми седыми усами, торчащими как пучки соломы.

– Доложи принцу Линнару, что пришла его невеста, - велела принцесса.

– Его высочество ушел прогуляться по замку полчаса назад, госпожа, - сообщил слуга, сумрачно глядя на Бардис исподлобья.

Он был в одной рубахе с засученными рукавами, за спиной у него виднелись ящики и разбросанная по полу одежда.

'Видимо разбирает щелка и драгоценности изнеженного принца, - язвительно подумала Бардис.
– Интересно, где-нибудь тут бегает его любимая собачка?'

Тут она заметила у слуги шрам через всю руку, он тянулся от запястья и терялся под рукавом.