Проверка на разумность

Даже Алана спустилась вниз, хоть сначала собиралась просидеть на ветке до утра. Она нахохлилась, расправляя перья, подняла крылья и спряталась под них, чтобы мелкие капли не били по голове. Всем остальным пришлось сидеть, прижимаясь друг к другу.

Гремело так, что разговаривать было невозможно. А потом молния ударила в паре метров от дерева, все на какое-то время оглохли и перешли в странное состояние, в котором трудно думать, и почти невозможно шевелиться. Все ждали следующего удара молнии прямо в дерево, но новый разряд ударил уже в метрах трехстах, а потом гроза стала уходить.

Минут через двадцать ливень перешел в мелкий моросящий дождь, а степь вокруг закрылась непроницаемой мглой, в которой не видно ничего.

— Это ужасно! — пожаловалась неизвестно кому Алана. — У нас такого не бывает никогда, и это прекрасно. Представляю, как тяжело лететь в такой ливень.

— У нас такое часто бывает, — Зеле прижался к Евгению. — Тогда мы собираемся в центральной пещере, сбиваемся в кучу и согреваем друг друга, и после такого ливня у нас всегда появляются дети.

— Интересно почему? — осведомилась Марина.

— Гроза длится долго — иногда несколько дней, всем хочется тепла, и как-то так получатся, что куча расползается по парочкам, занимая закоулки, потом снова собирается, и так немалое число раз. Многим нравится это время. В темноте никто не узнает другого, красавицы и дурнушки дарят любовь всем желающим без ограничений.

— Но вы же можете разжечь костер.

— Это запрещено нашими предками. Гроза — это то, что соединяет нас вместе. В темноте все становятся равными, а значит, племя становится единым целым.

— Неужели нельзя узнать, кого ты обнимаешь, даже если не видишь? — спросила девушка, похоже, ее поразило то, что рассказал, коротышка. — Это же легко.

— Узнать можно, но такого желания ни у кого нет, да и испуг пробуждает древние и самые правильные желания. Никто не обижается ни на кого, а дети, зачатые во время грозы, считаются священными и принадлежат всему племени. О них, пока они растут, заботятся все. У нас существует пророчество, что именно после очередной страшной грозы родится тот, кто поведет нас в новые миры.

— Ужас! Я бы не смогла обниматься с тем, кто мне не нравится.

— Именно после грозы рождаются лучшие и самые умные, — Зеле вздохнул и скромно добавил. — Я сам был зачат во время грозы, и тоже считался священным ребенком. Меня никогда ни за что не ругали, любили, и это сделало меня способным на многое. Звездолет, который я построил, был лучшим, и его провожали как надежду на новое прекрасное будущее.

— Ну, что ж, какое-то будущее вы уже получили, только боюсь, оно будет не очень хорошим, — Евгений похлопал по спине Зеле.

— Почему?

— Мне все время казалось, когда нас засунули в эти цилиндры с аминокислотами, что киот читал в моей голове, как в открытой книге.

— И что?

— А если он сумел увидеть расположение звезд, узнать место, где расположена наша галактика, и светило, под которым мы выросли? Что тогда?

— Не знаю, и знать не хочу, — вздохнула Марина. — Для меня это слишком отвлеченно. Я мыслю простыми реалиями: завтра мы прибудем на место, а еще через день, нам придется драться с киотами, и все станет ясно. Если нас убьют, то и беспокоиться не о чем — мертвым все равно, а если останемся в живых, тогда будем думать дальше.

Она прижалась покрепче к Торку с другой стороны, обняла его и шепнула.

— Согрей меня, пожалуйста, мне грустно и одиноко.

Евгений прижал ее к себе и нежно поцеловал в холодные плотно сомкнутые губы.

— Еще раз сделаешь такое, и я тебя убью, — вздохнула девушка. — Не сейчас. Нам не надо того, что происходит у коротышек. Просто держи меня крепче, чтобы знала, что я не одна в этом мире.

— Так ты думаешь, они могли узнать о расположении моей планеты? — спросил встревожено коротышка. — Но это же беда!

— Моя девушка сказала, что думать об этом не стоит, потому что у нас слишком мало данных, чтобы делать правильные выводы.

— Не знаю, — Зеле прижался к нему с другой стороны. — Мне тоже холодно и одиноко.

— Я не твоя девушка, — прошептала Марина. — Я ничья, и это печально.

Торк грустно хмыкнул, вслушиваясь в темноту, сказанные слова унес ветер, бросивший ему в лицо несколько холодных капель. Дождь стал слабее, и уже не так шуршал по листьям дерева, от тел Зеле и Марины шло приятно тепло, его глаза сами собой закрылись, и он заснул.

Снился ему неприятный сон, как будто он падал с огромной высоты, а внизу его ждал улыбающийся киот, хоть как он мог быть улыбающимся в закрытой наглухо маске, он не понимал даже во сне.

Когда Евгений проснулся от холода, уже наступал рассвет. Серый, промозглый туман лежал темной полосой на всей обозримой взглядом степи. Земля под ногами чавкала, а трава переполнилась влагой, и обдавала брызгами.

Он немного постоял, вглядываясь в туман, потом вернулся к дереву.

Там уже никто не спал. Коротышка под руководством Марины разжигал костер, но у него получалось плохо, сучья, валявшиеся под деревом, пропитались водой, и никак не хотели гореть.

— Одно хорошо, — прощелкала Алана, снова забираясь на дерево. — В эту ночь не охотился ни один из хищников.

— Да, выспаться не удалось ни им, ни нам. Гром грохотал, молнии сверкали, да и холодно было. Кстати, Евгений, как дорога?

— Плохо. Скользить будем. Надо подождать, пока появится солнце и немного просушит траву.

— Хорошо бы, да времени нет.

— Поверь, лучше повременить. Бежать точно не получится, придется брести, тратя бесполезно силы.

— Что ж, тогда надо что-нибудь поесть. Алана, ты не могла бы поохотиться? Как я понимаю для тебя сумрак и туман не помеха?

— Это так, да только в такую погоду ни одно умное животное не вылезет из своей уютной норки. Надо подождать, пока взойдет светило.

Огонь понемногу разгорелся. Они уселись вокруг него, глядя, как багровые языки лижут темные сучья, превращая в пар, вскипающие на них капли. Солнце с трудом пробилось сквозь мутную пелену багровыми лучами. От его тепла туман стал отступать, таять, пока не превратился в легкую дымку, которую разметал ветер.

Прошло наверно чуть больше часа, как стало жарко, а потом на их глазах, степь стала высыхать. Закричали в безоблачном серо-зеленом небе птицы, какие-то мелкие животные засновали в траве. Алана полезла на вершину, оттуда сорвалась и, тяжело расправив крылья, полетела в сторону светила. Потом она камнем упала вниз, и сразу на месте приземления раздался чей-то предсмертный визг.