Провидец. Город мертвецов

– Зачем надобно было меня пугать? – спросила Настя.

– Потому - что ты оказался здесь.
– В ответе не чувствовалось ни издевки, ни самолюбования.
– И почему, собственно?

– Что - почему?

– Почему ты оказался здесь? Тут не лучшее место для мальчишки, даже если ты и фартовый, - неожиданно заключил незнакомец.

– Фартовый? Отчего вы так решили?

– Потому что ты первым делом наткнулся не на кого - нибудь, а на меня.

– И в чем тут везение, позвольте полюбопытствовать? – спросила Настя.

Мужчина покачал бутылкой, которую так и не выпустил из рук.

– Когда тебе угрожают таким оружием, можно не бояться увечий.

– Скажите спасибо, что у меня не было в руках револьвера, – сказала Настя, и тут же осеклась.

– У тебя есть револьвер? – удивился незнакомец.

– Да, есть.

– И где же он?

Отпираться было глупо, и Настя похлопала по сумке.

– Какой же ты дурень, мальчик, – произнес оборванец. – Боюсь, долго ты тут не протянешь.

Затем он поднес ко рту горлышко сосуда, но стекло лишь уперлось в маску. С сожалением посмотрев на бутылку, он поболтал на дне оставшиеся капли и продолжил:

– Я что-то не расслышал твоего имени, юнец.

– А я его и не называл.

– Так назови.

Его тон слегка отдавал угрозой.

– Нет. Сначала вы назовите свое, сударь, и тогда я еще подумаю. Мы не знакомы, и для чего вы здесь, мне тоже не ведомо. А еще… - Порывшись в сумке, она достала наган. На все про все ушло секунд двадцать. Оборванец за это время даже не пошевелился.
– У меня есть оружие!

– И то верно, - согласился незнакомец, - Теперича оно хотя бы у тебя в руках. А как насчет кобуры? Где перевязь?

– Они мне без надобности.

– Замечательно. Ну так как тебя зовут - то?

– Николаем отец назвал. Николай Александрович я. А вас?
– спросила Настя.

Ей показалось, что человек в маске улыбнулся - судя по морщинкам, что появились у глаз.

– Зови меня Хромым.

– Вы серьезно?

– Раз я так говорю, так оно и есть. И, быть может, Николай Александрович, ты всё – таки скажешь, какого лешего ты тут околачиваешься?

– Было же вам сказано - я знаю верное средство от недуга безумцев, – врала в три короба Настя. – Его мы разработали при Академии наук.

– Кто это мы? – недоверчиво спросил Хромой.

– Ученые – химики, естественно, – уточнила Настя. – Однако..., – потупила она взгляд.

– Однако что?

– Средство это осталось в Императорском дворце ...

– Допустим, всё оно так, – кивнул Хромой.
– Только, скажи мне на милость, Николай Александрович, как это средство вернет жизнь в гнилые тела?

– Мертвым не помочь, – пояснила Настя. – Спасти можно ещё живых. Болезнь, как известно, передаётся через укус.

– И не только, – сказал Хромой. – Если надышаться их миазмами, не миновать их участи...

– Вот, именно таких можно спасти, – и глазом не повела Настя.
– Обратить вспять заражение ума и тела. Вы понимаете степень важности этого открытия?

– Допустим, понимаю. И где же именно во дворце это средство находится?

– Не ваше дело.

– Ты мне не доверяешь, юнец?

– Разумеется, нет.

Оборванец снова засмеялся.

– Тогда ещё не всё потеряно, – Хромой подобрал ноги и встал, шатко опершись на трость.
– Скажем, я могу тебя туда отвести, если тебе и в самом деле туда надобно.

– В самом деле, - кивнула Настя.

– Что вы хотите за свою помощь?

Хромой то ли размышлял над ответом, то ли просто ждал, пока у него прояснится в голове и, наконец, сказал:

– Я хотел бы хорошенько прошуршать во дворце, на предмет всякого рода ценностей.

– И как это понимать?

– Да так, как слышится!
– чуть ли не огрызнулся Хромой.
– Императору они уже без надобности, а для меня это билет из этого ада.

– Управлюсь и без вас, – фыркнула Настя.

– Без меня ты тут и часу не протянешь, юнец.

Вдруг, по крыше прошлась мелкая дрожь, а где - то внизу послышался глухой грохот.

– Что это? – испуганно спросила Настя, озираясь по сторонам.

– Видимо обвал в туннеле, – как – то спокойно ответил Хромой. – Ну что? По рукам?

Настя взглянула вниз. Пелена густого тумана укутывала дома серым полотнищем, из которого выглядывали лишь силуэты крыш, освещенных одинокой луной. Ни единого дуновения ветра не касалось её волос. Лишь зловещая тишина была здесь полноправной хозяйкой.

Настя повернулась к этому странному оборванцу и решительно сказала:

– По рукам.

Глава 14

Звонили ко всенощной, и протяжный дрожащий вой колокола раздавался в окрестности. Закат летнего солнца, и светлая заря, еще не закрытая черною приближающеюся тучею, из которой гремел по временам глухой гром, озаряла розовым светом кабинеты конторы.

Я сидел перед Купцовым, разглядывая врученную мне лицензию.

– Примите мои поздравления, голубчик, – улыбнулся статский советник. – Теперь вы – первый частный сыщик Империи! И впредь, можете оказывать всякое содействие полиции на государственном уровне, получая за то жалование. Без куска хлеба не останетесь, уж поверьте.

– Вы очень добры, Ваше высокородие, – сказал я, поднявшись с кресла. – Я не нахожу слов...

– Слова ни к чему, Николай Александрович, – как-то по-отечески сказал Фёдор Михайлович.
– Ступайте, найдите Настеньку и обернитесь в добром здравии. Удачи...

Мы крепко пожали руки и я, твердой походкой, покинул кабинет статского советника.

Добравшись до пустой и унылой квартиры, в ожидании тяжелого дня, я провалился в беспокойный сон.

Сквозь белоснежные занавески уже пробивались рассветные лучи. Надобно было поспешить на пароход до форта «Граф Милютин». Там, посреди залива, разгружались и заправлялись дирижабли законопослушных перевозчиков. Коли туда и не заносит контрабандистов, в которых появилась нужда, кто - нибудь обязательно подскажет, где их искать.

Я накинул коричневый кожаный камзол поверх шелковой жилетки, повязал шёлковый же шейный платок и прикрыл дверцы гардероба; убрал винтовку в чехол за спиной, накинул ремень с сухарной сумкой и поправил поясную кобуру. В передней уже обулся в высокие сапоги, накинул на голову котелок, запер дверь и вышел в парадную, оставив квартиру во власти пустоты.

Пока я добирался до переправы, окончательно рассвело. Небо затягивала серая, как плесень, пелена. Тех немногих солнечных лучей, что пробивались сквозь тучи, вполне хватило, дабы разглядеть за водами залива поросший лесом остров.