Проводник
Шрифт:
– Твоей?!
– Нет, блин! Ейной! – она кивнула в мою сторону. Подколола, по-своему.
– А-а-а-а… понятно… – и опять удалился.
Несколько минут мы провели в молчании, но не в тишине. По квартире разносился весьма своеобразный шорох из неопределённых источников. Мы недоумённо переглядывались. Что там Жорж задумал?
Предугадать дальнейшее, даже вооружившись самым большим воображением, было нереально. В широкий дверной проём неспешной поступью вплыла карикатурно-галантная фигура, одетая в нечто невообразимое и держащая в полусогнутой руке деревянную палочку, по всей видимости, имитирующую мундштук.
– Жора!!!
Мы покатились со смеху. Он напялил
– Изольда Брондуковская! – пискливо-театральным тенором представился Жора. Неуклюже сделал книксен и принял горделивую позу.
– Так и скажешь мамане: подружку, – он указал на себя, – надо отправить в сумасшедший дом и присмотреть за ней! И без тебя – никак!
Довёл до слёз. От хохота уже болел пресс на животе, а от нашей серьёзной задумчивости не осталось и следа.
– Меня тогда беспрекословно отпустят и место рядом с тобой зарезервируют!
– А чё?! Класс!
Мини-спектакль Жоры оказал своё воздействие: грузиться тяжелыми и унылыми думами мы обе перестали. Это было ещё то время, когда мы достоверно не знали, а только лишь догадывались, что любое, даже самое трудное, решение нужно принимать с лёгким, не отягощённым сердцем; иначе сознание, будучи загружено неподъёмным сплавом печальных эмоций, рискует выбрать и принять в себя как минимум неверное решение, а как максимум – самое пагубное…
Предновогодний месяц мы провели в повышенной активности. Всё-таки понимание, что скоро всё будет по-другому, хоть и непонятно как именно, придавало нашему настроению определённую бодрость и живость. В любом случае, существование в стадии принятого решения разительно отличается от тягучего бездействия и колыхания в просторах жизненного моря в качестве естественного удобрения.
К тому же непонятным ветром нас занесло в участники предстоящего детского новогоднего утренника в одном Доме культуры. Это занятие – совершенно бесприбыльное, но интересное и по-своему весёлое – увлекло нас с головой. Наташка репетировала в детском спектакле роль маленького чёрта, я просто носилась с умным видом помощника организаторов. Откуда взялся в новогодней сказке чертёнок, мы не задумывались: у каждого автора своя фантазия, кто чем может, тот тем и делится. Период в три недели незаметно промелькнул в этой культурной суматохе и логично закончился премьерой и детским утренником.
Взбудораженные после встречи с детворой, с этой неприкрыто-восторженной и самой благодарной публикой, в приподнятом и радостном настроении мы заехали на пять минуточек к крёстной.
Почти с порога, неудержимо хвалясь, мы наперебой рассказывали ей и о спектакле, и об утреннике, и о малышах. В общем, фонтанировали, как могли. Ещё бы, Наташкин дебют имел очень даже видимый успех: маленькие зрители при выходе чертёнка на сцену разражались буйными воплями, а уже после, на утреннике, будто сговорившись, облепили со всех сторон так понравившегося им персонажа, оставив внушительную фигуру чуть растерянного Деда Мороза стоять в одиночестве. На наш взгляд это был фурор.
Аркадьевна выслушала нас с непривычно сосредоточенным лицом. По всему видать, энтузиазма нашего не разделяла. Совсем…
– Ох, Натали, Натали! И чего это тебя понесло чертей играть? – её тон был слишком серьёзным. Мы даже чуть осеклись. Казалось бы, вся эта история может быть воспринята только как весёлая и озорная, а тут, судя по тону и взгляду, было не до
шуток.– Так не было других ролей… – Наташкин энтузиазм резко пошел на убыль.
– Так не надо было и на эту соглашаться!
– Ну Ир, ну что здесь такого?! – этот вопрос мы практически произнесли одновременно. Наташка вслух, я про себя. Нам вообще была не понятна реакция крёстной.
Она шумно вздохнула, молча махнула ладонью и направилась на кухню. Мы, как потерянные цыплята, за ней. Присели все дружно за стол.
Ирина Аркадьевна смешно округлила глаза и покачала головой:
– Ты и так, радость моя, вечно насобираешь на себя всякое… А тут, нате! Чертёнок! Ох, Натали, Натали!
Мы с облегчением заулыбались. Её двадцатисекундный выговор достиг наших сердец, мы обе почувствовали, что как-то накосячили, уму, конечно, непонятно было как, но это уже и неважно. Важно, что нас аккуратно пожурили, больше чувствами, чем словами, и отпустили ситуацию, как пройденную.
– Нас пригласили на вечеринку в Дом культуры, в Натальином поселке, по поводу празднования Нового года… Вот, думаем, идти, не идти… – Наташка дипломатично испрашивала совета. Мы, действительно, были в нерешительности от этого предложения. Вроде и хотелось, и не очень. А после такое выданной реакции на детский спектакль, состоявшийся в том же Доме культуры, вообще было не ясно.
– И когда?
– Да вот, через четыре дня…
– Угу… угу…
Аркадьевна несколько секунд раздумывала, что-то молча прикладывала на пальцах, подсчитывала.
– Не, пойти надо…
Вердикт показался странным. Мы же знали, что она в принципе против всяких попоек, под каким бы соусом они ни преподносились: новый год, банкет, годовщина и т.д.
– Так значит, завтра… да… точно, завтра… так… так… да… в два часа встретимся там, помнишь, где в прошлый раз были? Вот там и встретимся… И ты чтобы пришла! – зыркнула своим искромётным взглядом на меня. Я с перепугу гулко глотнула.
– Есть!
– Вот так вот! Ну, идите с Богом!
Возвращаясь домой, мы живо обсуждали полученное неприятие от Аркадьевны по поводу сыгранной Наташкиной роли. Обоим было непонятно, что вызвало у ней такую реакцию. Тысячи людей облачаются в надлежащие костюмы, выходят на сцену или перед камерой, изображают роль служителей ада. Что тут такого? Ведь это же просто роль. Или не просто? Что получает человеческая душа от прикосновения к таким образам? Судя по отзыву Аркадьевны, что-то получает. А нам и не видно, и непонятно. Порешили на том, что в дальнейшем постараемся сначала думать, а потом делать. Если получится, конечно…
Назавтра, в точно оговоренное время, мы прибыли на место встречи. Им оказался магазин, почему-то названный бутиком модной одежды. Даже не пытаясь предугадать причины назначенного рандеву именно в этом месте, я просто молча разглядывала представленные экземпляры женской моды. Шмотки были стильными, брендовыми, во многом вычурными. Одним словом, не моё. Крёстная появилась вслед за нами, с небольшим разрывом в пару минут. Услужливая продавщица, по-видимому, знала её и с официальной радостью торгующего человека бросилась навстречу.
– Ирина Аркадьевна! Добрый день!
– Здравствуйте, Танюша! Готово, что я просила?
– Да, да, конечно. Вот, всё здесь…
Она подала ей несколько вешалок с чем-то светлым и блестящим.
– Иди сюда… – Аркадьевна поманила меня рукой.
– Я?
– Иди, иди…
– Чего?
– Иди, примерь вот это…
– Я? Зачем?
– Ну, мне надо! У тебя как раз такая фигура, мне надо посмотреть, как смотреться будет…
– Да я даже не знаю, как такое одевать!
– Иди уже!