Проводник
Шрифт:
С заметным оживлением Аркадьевна принялась рассматривать сделанные на вечеринке фотографии. Первые несколько штук были сделаны нами непосредственно перед празднованием, ещё в нормальном состоянии, так сказать, специально для запечатления созданных образов.
– Ну красотка! Ну красотка! И ты! Посмотри,
– Да вообще! Нашу Наташку и не узнать!
Пока Аркадьевна пересматривала первые фото, радуясь и восторгаясь увиденным, Наташка смеясь рассказывала ей историю с моим неузнаванием сначала жениха, а потом и собственной матери. Сейчас эта история, действительно, звучала смешно.
– Во как!!! Даже мать не признала! Ну красотки, обе!
Мы расплылись от её неподдельных комплиментов. Знали, что они искренние. Потому что заставить Ирину Аркадьевну говорить не то что она думает или чувствует, было невозможно.
– Ага… а тут уже не вы?
Следующие фото она рассматривала уже без восхищённого интереса и с совершенно другим настроем.
– Ну, рассказывай… – обратилась ко мне. – Это кто?
– Да так, просто знакомый, ухажёр одной подруги…
Я не успела договорить, как она уже держала в руках следующее фото.
– А это?
– А-а-а…
– Понятно…
На несколько последующих фото Аркадьевна бросала лишь мимолетный взгляд, и, хотя и спрашивала «кто это?», ответа не дожидалась.
– Так… так… понятно… А это что за парочка?
– Да так, подруги…
На фотографии были запечатлены две мои знакомые, одна близко знакомая, другая так себе…
– Общаешься?
– Ну, бывает… иногда…
– Понятно… прекрати всякое общение.
Аркадьевна вопросительно глянула:
– Понятно?
– Угу…
Пока
она довольно безучастно досматривала всё остальное, я размышляла. По жизни указания – с кем дружить, с кем нет, я всегда воспринимала в штыки. Неважно, от кого они исходили, – от матери, от учителей или друзей. Меня этот момент раздражал не на шутку, я всегда считала, что мой выбор – только мой, каков бы он ни был, и поступала с точностью до наоборот. Запрещаете?! Тогда точно буду! Уже в более зрелом возрасте приходилось признаваться самой себе, что многие запрещающие указания на дружбу с той или иной личностью были очень даже верны и оправданны. Время многое подтверждало из того, что молодость упрямо не признавала. Сейчас, выслушав аналогичное, но выраженное в более четкой и решительной форме, указание, я лишь немного смутилась. Эго уже не трепетало от факта воздействия на мой выбор, а пройденные годы лишь подтверждали такую необходимость.Я взяла в руки непонравившееся фото двух подруг. Попробовала посмотреть на них глазами Ирины Аркадьевны. Потом усмехнулась про себя: где я и где Аркадьевна! Пришлось воспользоваться всем своим. Перед моими глазами стояли две женские фигуры, пришедшие на весьма светлый праздник во всём чёрном. Странно, конечно, хотя и дело вкуса. На лицах обоих был одинаковый налёт высокомерия и запуганности. И радостью совсем не пахло, хотя и Новый год. Но опять же объяснимо: умение радоваться оно либо есть, либо нет…
– Давай сюда…
Аркадьевна забрала у меня из рук фотографию и положила её к нескольким отобранным.
– Чернота, сплошная чернота…
Она порвала эту небольшую стопку на несколько частей и выкинула в мусорное ведро.
Конец ознакомительного фрагмента.