Провокации против России

* Данная информация находится в одном из архивов Генштаба. (Независимое военное обозрение. 2001. № 22.)

101

21 июня советский посол в Берлине Деканозов сообщил, что «нападение начнется завтра…»;

20 июня органы КГБ перехватили шифротелеграмму посла Японии в Румынии японскому послу в Москве, в которой сообщалось: «Утром 20 июня германский посланник сказал мне доверительно следующее: «Обстановка вошла в решающую фазу развития. Германия полностью завершила подготовку от Северной Финляндии и до южной части Черного моря и уверена в молниеносной победе. Румыния также по мере возможности ведет подготовку к тому, чтобы можно было сразу выступить…»;

21 июня ПГУ НКГБ направило в Разведуправление Генштаба разведсводку, в которой, в частности, говорилось: «Германская разведка направляет свою агентуру в СССР на короткие сроки - три-четыре дня. Агенты, следующие в СССР на более длительные сроки, - 10-15 суток, инструктируются о том, что в случае перехода германскими войсками границы до их возвращения в Германию они должны явиться в любую германскую часть, находящуюся на советской территории».

Перечисленные выше далеко не полные факты убеждают в том, что нападение Германии на Советский Союз для руководства страны и армии не было внезапным. Нападение было вероломным - это да! Об этом говорил заместитель председателя правительства В. М. Молотов в 12.00 22 июня.

В плане выявления сроков начала войны разведка сработала нормально. Маршал Г. К. Жуков обвинял ее в другом. В своих мемуарах он писал: «Наша агентурная разведка, которой перед войной руководил Голиков, работала плохо, и она не сумела вскрыть истинных намерений гитлеровского верховного командования в отношении войск, расположенных в Польше.

Наша агентурная разведка не сумела опровергнуть лживую версию Гитлера о ненамерении воевать с Советским Союзом… Наша разведка также не сумела вскрыть

102

и подтвердить конкретную подготовку немецких войск к войне против Советского Союза»*.

Такая строгая оценка Г. К. Жукова агентурной разведки трудно объяснима. В ходе войны маршал всегда требовал от начальника разведки докладывать ему только разведданные, а выводы из них он «сам в состоянии сделать». В данном случае маршал почему-то отошел от своего правила и требовал от агентуры оценки замыслов противника, выводов и предложений.

Добывающие источники в силу объективных причин не всегда могли этого сделать. К тому же информация о противнике поступала не только от агентуры. Данные поступали от других многочисленных источников. Возможно, начальник Генштаба не знал о докладах Рихарда Зорге, Кима Филби, источников госбезопасности о подготовке фашистской Германии к нападению на СССР. Однако у него были другие ответственные каналы. Разведданные на этот счет поступали от военных атташе из Берлина, Белграда, Софии, Бухареста, Вены и других стран и своевременно ему докладывались. Их содержание было достоверным и говорило о многом, в том числе о времени нападения Германии, о группировках немецких войск и направлениях основных ударов. При этом военные источники давали информацию о группировке войск противника вплоть до расположения каждой дивизии, то есть более ценную, чем другие источники**.

К сожалению, в силу противоречивости многочисленных разведданных и сложности быстротекущей обстановки многие сведения игнорировались Сталиным, Наркоматом обороны и Генеральным штабом. А нередко

* В своих воспоминаниях маршал Г. К. Жуков, оценивая итоги войны в целом, высоко оценил работу военной разведки, отметив, что она свои задачи решала успешно. Это - пример для нашего времени. Сегодня военная разведка - передовая, преданная и самая надежная застава России.

** Содержание документов разведорганов госбезопасности и Разведуправления Генштаба из архива КПСС опубликованы в «Известиях ЦК КПСС» (1990. № 4. С. 198-223).

103

просто отвергались как ненадежные или провокационные.

Приведу самый, очевидно, осведомленный источник информации, о котором почему-то история умалчивает. Я имею в виду германского посла в Москве графа фон Шуленбурга*. За несколько недель до войны Шуленбург обратился к находившемуся тогда в Москве советскому послу в Германии Деканозову, другу Берии и доверенному лицу Сталина, и пригласил его к себе на обед для доверительной беседы. Присутствовали четверо: Шуленбург, его ближайший сотрудник, советник германского посольства Хильгер (который впоследствии и рассказал об этом), Деканозов и Павлов (переводчик Сталина и Молотова). В Берлине об этом ничего не знали.

Уже после войны Хильгер сообщил в своих воспоминаниях, что «Шуленбург очень боялся пойти на этот отчаянный шаг», считал, что дело может кончиться судом в Германии за государственную измену. Тем не менее он себя пересилил. Предчувствуя, что война на два фронта в конце концов ведет Германию к разгрому, опытный немецкий дипломат старой школы, консерватор и националист, но не фашист, решился на все.

Он и Хильгер «открыли глаза» Деканозову. Они предложили передать Сталину, что Гитлер уже в ближайшее время ударит по СССР. Это, безусловно, была государственная измена! И какая! Посол сообщает правительству, при котором аккредитован, что его страна вероломно нападет на их страну. Шуленбургу грозила за это смерть и несмываемый позор**.

Но как реагировал на это советский руководитель? «Наши усилия, - пишет Хильгер, - закончились пол-

* Эту версию рассказал мне в 1982 г. в Бонне советский посол В. С. Семенов, который в 1941 г. был советником полпредства СССР в Германии.

** Посол Германии в России граф фон Шуленбург в 1944 г. был повешен на железном крюке в берлинской тюрьме Плетцензее за участие в заговоре генералов против Гитлера. До этого он намеревался перебраться через фронт в СССР, чтобы от имени заговорщиков договориться о прекращении войны.

104

ным провалом». Сталин не поверил Шуленбергу, как не поверил Р. Зорге. Он счел, что сообщение германского посла всего лишь хитрый ход со стороны самого Гитлера с мыслью вынудить у него новые уступки.

Хильгер добавляет: «Чем дальше шло время и чем больше я наблюдал за поведением русских, тем больше я убеждался, что Сталин не сознавал, как близко было угрожающее ему нападение. По-видимому, он думал, что сможет вести переговоры с Гитлером о его требованиях, когда они будут предъявлены. Похоже, что Сталин был готов к новым уступкам Гитлеру».

Конечно, информация посла Шуленбурга была ценной, но в этом деле напрашивался явный шантаж, довериться которому советский лидер не мог.

Подводя итог разговору о развединформации разных источников, я не ошибусь, если скажу, что ключ к разгадке недооценки времени начала войны подсказал нам сам Сталин. В августе 1942 г. Черчилль, будучи в Москве, напомнил Сталину о важном значении своего предупреждения лично им и через посла Криппса о надвигающейся большой войне Германии против России. На что Сталин ответил: «Мне не нужно было никаких предупреждений. Я знал, что война начнется, но я думал, что мне удастся выиграть еще месяцев шесть или около этого»*.