Провокатор
Шрифт:
— Эти со мной, — бросил адъютанту офицер.
Возразить адъютант не посмел.
Вот так все и сложилось. Не было бы счастья… впрочем, какое уж тут счастье, когда приходишь к начальству со слезной и заведомо нереальной просьбой? Ну, пробился без очереди — просто везение. Да и то сомнительное. Ведь Вика хотела просить Алексеева о помощи в деле Грина, а получалось, что хитрый следователь Рабинович давил ее инициативу на корню. Просить генерала в присутствии главного юридического противника было бессмысленно, зато сам этот противник-следователь мог использовать подвернувшихся бойцов как свидетелей. Мог привести их слова в качестве иллюстрации своих домыслов. Это ведь легко. Задать свидетелю какой-нибудь провокационный вопрос, а потом интерпретировать его ответ в свою пользу. Во
Получалось, что ситуация с аудиенцией тоже перевернулась с ног на голову, но Вика и Учитель слишком поздно поняли, что капитан заманивает их бесплатным сыром в мышеловку. Стоя в шаге от цели, трудно отказаться сделать этот последний шаг. Вот они и не отказались.
Когда же они очутились в кабинете, им стало понятно, что все не настолько плохо, как они думали. Все было гораздо хуже. За столом напротив генерала сидел еще и полковник Рублев, он же Дед, он же начальник Особого отдела. Увидев еще и Деда, Вика совсем сникла, а Учитель остановился у порога. Дальше идти, по его мнению, смысла не было. Лучше сразу извиниться и быстренько свалить, пока все тот же Дед не оценил ситуацию и не приказал остаться и отвечать на каверзные вопросы Рабиновича.
— Товарищ генерал, разрешите войти? — голос капитана звучал уверенно, даже самоуверенно.
— Что за делегация? — недовольно спросил Алексеев и перевел взгляд на Рублева.
— Новые данные по делу Грина, — ответил Дед. — Так, Рабинович?
— Так точно!
— У охотников? — спросил генерал.
Было заметно, что словосочетание «дело Грина» вызывает у Алексеева не самые приятные ассоциации.
— Они прояснят детали. — Дед окинул взглядом бойцов.
— Садитесь все, — приказал генерал. — Раз уж мы теперь по факту не армия, а партизанская бригада, пусть будет какая-никакая демократия. Но все равно докладывать коротко и внятно!
— Сделали анализы, капитан Рабинович? — подсказал Дед, с чего начать.
— Так точно. — Капитан положил на стол папку. — Здесь заключения экспертов-криминалистов и медиков. Улики подлинные. В крови у подозреваемого найдены наноботы-маркеры. Это значит, что он либо имел интимный контакт с женщиной-серпиенсом, либо все те же змеевики ввели ему маркеры через иглу, чтобы Грин не попал под зачистку энергоботов. Как известно, энергетические роботы-чистильщики улавливают присутствие маркеров и не стреляют по «своим».
— Я просил коротко. — Генерал поморщился. — В ТТХ вражеского вооружения мы разбираемся не хуже вас, капитан.
— В способах приобретения маркеров тоже, — добавил Дед и покосился на Вику.
Она совсем сошла с лица, но вместе с тем к ней вдруг вернулся дар речи. Она вмиг забыла о дисциплине и выпалила, адресуя генералу:
— Это неправда! Ведь маркеры и себе, и вам ввел сам Грин!
Алексеев почему-то промолчал. Можно было подумать, что генерал таким образом пытается затушить инцидент, пока он не полыхнул, как ядерная вспышка. Но годилась и версия об умышленном молчании генерала. Пояснять Алексеев ничего не собирался. Пауза затянулась.
— Вам, сержант, слова никто не давал, — спохватившись, строго сказал Дед. — Даже в порядке демократии.
— Вам тоже! — завелась Вика. — Это какой-то заговор! Все ваши обвинения притянуты за уши! Я только не могу понять, почему Грин?! Он ведь ученый, он «Пилигрим» придумал, а вы его за это в тюрьму! Да вы после этого сами…
— Р-разрешите?! — оглушительно пророкотал Учитель, перекрывая вопли Вики, пока она не сказала лишнего.
— Тональность пониже и звук потише. — Генерал поморщился. — Устроили тут, понимаешь, оперу.
— Нет, я хочу спросить… — продолжала трепыхаться Вика.
— Сначала я. — Учитель крепко сжал ее запястье.
Настолько крепко, что Вика умолкла, морщась от боли.
— Все предъявленные Грину обвинения выглядят неубедительно, — начал Учитель.
— Откуда вы знаете, как эти обвинения выглядят? — усмехнулся Дед.
— Мы слышали, что говорил капитан Рабинович при
аресте, и беседовали с адвокатом Грина. Все улики косвенные.— Вы что, юрист?
— Да. В прошлом.
— В прокуратуре работали?
— В милиции. Участковым. В Орехово-Борисово. Коваль Василий Иванович, майор… в прошлом.
— Ах, участковым! — Дед усмехнулся. — Тогда, конечно. Тогда, понимаю, почему найденная в кубрике Грина куртка и генетический анализ для вас ничего не значат. Но хотя бы маркеры в крови вы признаете в качестве достоверных улик?
— Нет, — уверенно ответил Учитель. — Как маркеры попали в кровь Грина, вы прекрасно знаете. Он пытался спастись во время зачистки.
— Мы знаем это с его же слов, лейтенант, — с молчаливого одобрения Деда ответил Рабинович. — Но не было ли маркеров в крови у Грина раньше? Может, он только сделал вид, что вводит чужую кровь себе, чтобы обмануть товарища генерала? И для чего он спас надежного свидетеля, этот ваш Грин, тоже неясно. Может быть, ради прикрытия? А уж история с неожиданным озарением насчет явки, где провокатора ждала приор стражи, вообще ни в какие ворота. В свете новых данных она выглядит как еще одно прикрытие: «Я вас предупреждал, я даже высокопоставленную змеюку вам сдал, а вы мне не поверили». Отличная крыша, не находите? Под такой не только можно спрятать тот факт, что сдал чужим программу секретной связи, но еще и переждать любые осадки, а когда прояснится, выйти на свет и уверенно пойти дальше к своей цели. Потом еще две-три провокации — и, глядишь, Грин мог бы стать главнокомандующим всего Сопротивления. Хорошо, что вовремя раскусили.
— Это все ваши фантазии, товарищ капитан, — отчеканил Учитель. — С тем же успехом я могу утверждать, что улики ничего не доказывают, а куртка Грину подброшена.
— И кем же, позвольте полюбопытствовать?
— Настоящим провокатором! — едва удержавшись, чтобы не сказать: «Да хотя бы вами», заявила Вика. — Разуйте глаза! Грина подставили! И как раз потому, что он не простой боец, а ценный ученый! Это же очевидно!
— Кстати, насчет ценного ученого! — явно переигрывая, «спохватился» Рабинович и вынул из папки листок с очередным рапортом. — Разрешите доложить, товарищ генерал?
— Только коротко, я же просил. — Алексеев хмуро уставился на листок.
— Это протокол беседы с сотрудниками Грина: конструкторами Тупицыным, Арифджановой и Постниковым, а также с начальником лаборатории Левченко. Если коротко, никто из них не сумел ответить на вопросы: откуда взялась идея «Пилигрима» и почему не удалось спроектировать сразу более мощный образец? По-моему, вывод очевиден. Идею Грину подкинули его хозяева, серпиенсы, а низкая мощность стала гарантией их безопасности.
— А по-моему, все еще проще, — возразил Учитель. — Грин гений, а малая мощность служила гарантией безопасности для испытателей. А штабу не надо было спешить и пытаться выиграть войну с помощью «сырых» образцов.
— Поучи еще воевать, участковый, — буркнул Алексеев, впрочем, не сердито, а скорее удрученно.
Все обернулись к генералу и взяли вежливую паузу. Алексеев помолчал немного и поднял взгляд на Деда.
— Вообще-то, лейтенант в чем-то прав. Твой капитан больше фантазирует, чем доказывает. Что-нибудь внятное, неопровержимое, словно атомная хронометрия, у него есть?
— Так точно, товарищ генерал. — Дед строго взглянул на капитана: «Выкручивайся, фантазер, да смотри у меня!»
— Разрешите доложить. — Рабинович вновь обратился к содержимому заветной папки. — Как вы и просили с хронометражом. Первый факт: Грина не было в расположении штаба и вообще в командном бункере с девяти пятидесяти до десяти пятидесяти шести. То есть в момент проведения операции группой Воронцова. Есть показания свидетелей и записи камер внутреннего наблюдения. Вот распечатка: в аналитический зал Грин вошел за четыре минуты до часа «Ч», а вышел из штабного отсека за час десять. Шестьдесят шесть минут отсутствия. Где? На записях с камер слежения он фигурирует в коридоре у штаба, а затем появляется сразу в коридоре у зала. Однозначно, в бункере его не было. То есть, простите за очередную «фантазию», он был на явке, спасал подставленную было для убедительности хозяйку.