Пройти лабиринт

– Нет. Там, может, жил прежний Баюн. Ну да ладно. Оставим мою персону в покое. Поговорим о вас, Мария.

– Хорошо, - кивнула та головой.

– Вы в шахматы играете?

– Нет.

– Ну а хотя бы принцип игры знаете?

– В общих чертах.

– Ладненько. Не это главное.
– Баюн снова разлил водку.
– Там есть такое понятие, как "поле превращения". Когда пешка достигает самой последней клетки, она должна быть заменена на какую-то из фигур. Обычно её "превращают" в самую сильную фигуру - в ферзя. Вижу в ваших глазах непонимание. Сейчас постараюсь прояснить.

Баюн встал и прошелся взад-вперед.

– Все фигуры, в том числе и пешки, выполняют на шахматном поле свои задачи. Смысл всех их действий сводится к одному: победить противника другого цвета, либо поставив ему мат, либо заставив его сдаться. В некотором роде, все эти фигуры являются носителями воли игрока. И чем выше ранг фигуры, тем ближе она к игроку. Если еще более упростить, то все они "воплощения" этого игрока.

– Аватары?

– Ну... да... Пусть будут аватары. И "поле превращения" - это в некотором роде "просветление".

– Хорошо. Здесь вроде бы понятно. Но зачем мне это все?

– Зачем?

Баюн сел и сделал еще один глоток.

– Андрей стал одним, так сказать, из "ферзей".

– И что?

– Боюсь, что вы с ним имеете разные "цвета".

Маша некоторое время, молча, смотрела на Баюна.

– Почему... почему вы так решили?
– голос ее сел.

– Так сложилась эта Игра.

– И что это все значит?

– К сожалению, это все должно закончиться печально. Так, по крайней мере, говорят прогнозы.

– На что вы намекаете?

– По законам жанра: ружье, висящее на стене, в последнем акте должно выстрелить... Я не говорю о том, что опасность грозит от самого Андрея, хотя подобное не исключаю, однако...

– Да вы в своем уме! Андрей не такой! Вы его совершенно не знаете!

– Ни одна из фигур не живет своей жизнью. К сожалению. Так или иначе, Андрей станет тем, кем пожелает Игрок. Думаешь, в моё время было иначе? Или мне не хотелось жить по-иному?

– И кто он, этот ваш злобный бессердечный игрок? Бог? Какой-то абсолютно аморальный тип!
– Маша почувствовала, что в голове у неё начинают плыть мысли от водки.

Баюн не ответил. Он как-то печально посмотрел на Машу и вздохнул. А она не хотела верить в происходящее.

Выждав какую-то паузу, Баюн грустно проговорил:

– Помнишь, как там у старика Чехова: "Люди обедают, только обедают, а в это время слагается их счастье, и разбиваются их жизни..."

– Понимаешь, - продолжал он, - окружающим людям жизнь кажется пресной. Никто не говорит умных слов, все больше какие-то глупости и пустые речи. И все больше едят да пьют. Волочатся туда-сюда. Нет драматизма... Для Игрока все выглядит по-другому. "Быт" у него как бы общая канва. На фоне которой творятся вселенские "чудеса", которых мы же совершенно не видим. И пока люди живут своими проблемами, он ведет свои "фигуры" либо к победе, либо к поражению...

Баюн вздохнул:

– Вот это настоящий Драматург!
– не понятно о ком сказал он.

В воздухе повисла какая-то недосказанность.

Баюн вдруг замахал головой, словно развеивал дым.

– Пейте!
– снова приказал он, вставая.
– Кстати, у вас соль дома кончилась.

С этими словами он бросил Маше тот пакетик с йодированной солью, какую просил приобрести в супермаркете...

70.

Маша закончила убирать в доме. Она устало присела на стул и подперла голову руками. В такие минуты в перерывах между делами, она снова окуналась в апатичное состояние. Из глаз медленно текли горькие слезы, попадая часто на губы и оставляя там вкус одиночества и безысходности.

День стоял погожий. Весна буйно раскинулась по городу, заставляя расцветать кусты и деревья.

Маша подошла к подоконнику и оперлась на него. В памяти пролетали отрывки детства и душу снова начинали ласкать беззаботность и радость юных лет.

Если мерить годами - то, как же это было давно! Неужели так и жизнь проходит?

Маша в который раз ощутила, как та вытекает из нее, словно песок в часах. Не так уж и много остается его в верхней части.

От этих мыслей ее оторвал чей-то настойчивый взгляд.

Маша повернулась на причину этого взгляда: на той стороне тротуара стоял Андрей. Он смотрел немигающим взглядом.

Поначалу Маша подумал, что это видение. Но и спустя минуту Андрей продолжал стоять на тротуаре.

Первым желанием было броситься к нему. Но, присмотревшись, Маша ощутила легкий холодок страха, пробежавшего между лопаток.

Лицо его не выражало никаких эмоций, никаких мыслей.

Сразу вспомнились все события этого полугодия: как Андрей вышел однажды на работу и пропал без вести; как его нашли где-то в городе и увезли в психушку; как он исчез оттуда и снова он пропал без вести. Сколько слухов и досужих сплетен приходилось слушать. А теперь, глядя на Андрея, Маша вдруг подумала, что не все они были такими досужими.

Маша осторожно попятилась назад. Спрятавшись от взгляда Андрея в соседней комнате, она судорожно пыталась сообразить, что ей делать.

– Здравствуй!
– звук голоса показался резким, как удар хлыста.

Маша испугано ойкнула и отскочила в угол.

– З-здравствуй, - заикаясь, проговорила она.

Андрей огляделся и присел на диван. Он принюхался и вдруг улыбнулся.

– Пирожки с творогом и изюмом, - определил он.

– Ага.

Улыбка у Андрея была еще страшнее, чем безэмоциональная маска на лице.

Ситуация выглядела как-то абсолютно нереально. Маша, огляделась по сторонам, пытаясь понять: быть может, она спит?

– Хочешь есть?
– тихо спросила она.

– Хочу, - снова улыбнулся Андрей.

Они прошли на кухню.

Привычные действия вернули Машу к действительности. Она наконец-то собралась, и решительно спросила:

– Где ты пропадал?

– Ты меня сперва напои, накорми, а потом о деле пытай, - Андрей присел на свое место в углу и откинулся на спинку диванчика.

– Я тебе Баба Яга, что ли?
– обиделась Маша.

Андрей громко расхохотался.

– Как знать!

Что его так веселило? Маша поставила на стол миску с пирогами и полезла в холодильник за сметаной.

Где-то подспудно в глубине сознания она отметила, что давно не пекла пирогов. А сегодня, вдруг так захотелось. (Кстати, Баюн был прав - в доме абсолютно не было соли.)

"Будто почувствовала, что кто-то придет в гсоти", - поймала себя на подобном выводе Маша.