Прозрение. Том 1

Дворецкий тоже раз за разом набирал номер девочки. Хмурясь оглядывался на хозяина, сожалея, что Эйгуй разрешил ей снять свой комм с детского надзора, сейчас бы они видели, где её носит.

Дворецкий пытался выслужиться, но Эйгуй не замечал стараний прислуги.

Почему же Агюй не отвечает? Может, она полетела в клуб, и там сильно гремит музыка? Или…

К сердцу советника снова подступила чёрная тень. Эйгуй переложил плеть в левую руку и уставился на побелевших охранников.

И тут на очередную попытку дворецкого коммуникатор дочери отозвался. Слуга тут же протянул аппарат Эйгую.

Ох, отведает кто-то сегодня плётки!

— Привет, красавчик! — услышал военный советник Эйгуй наглый и незнакомый голос. — Дочка у тебя хороша, но уж больно костлявая. Если хочешь получить её обратно…

История двенадцатая. «Спустить с цепи»

Открытый космос, окрестности Кьясны, «Персефона»

Никуда мы через два часа, конечно, не полетели. Дерен спал, как убитый, я изучал последний конфликт на Э-лае, связанный с нарушением моратория на испытание би-пространственного оружия. И убей меня яблоком не понимал, при чём тут Мерис.

В конце концов я сгрёб со стола пластик с распечатками всего, что нашёл в сети и во внутренних документах спецона, и снова ввалился в каюту Дерена, намереваясь посыпать его всем этим добром.

Остановило меня только то, что аккуратный обычно пилот лежал на нерасправленной постели прямо в комбинезоне. Это было слишком на него не похоже. Дерен из тех, кто соблюдает правила по собственной природе, а не из-за запретов и воспитания.

Вторая кровать пустовала. Дерен потерял пaру и временно жил один.

Что-то подсказывало мне, что он, по примеру Роса, и не возьмёт второго. Парнишка с ним летал молоденький, по этой причине и погиб, тупо не успев катапультироваться. И внутри Дерена закрылась какая-то дверь, через которую входят слабые и беспомощные. А все опытные пилоты — при деле.

Ну что ж, значит, будем по графику ему второго сажать, тоже для желторотых нормальное развлечение.

Вошёл я не так уж тихо, и Дерен проснулся, приподнялся. Лицо его мне не понравилось — под глазами синяки, глаза дикие.

— Уже летим, капитан?

Зря я его послушал и не сдал в медчасть.

— Ты чего бледный такой, мать твою Тёмную? — поинтересовался, сваливая на его стол всё, что принёс.

— Сон плохой, — отозвался Дерен. — Разрешите, умоюсь?

— Валяй.

Из санузла он вышел больше похожий на пилота, но за пульт я его сегодня не посажу, не дождётся.

— Колись, — я кивнул на листы пластика с распечатками по алайскому мораторию. — Сам я сдурел уже.

Дерен покопался в сводках:

— Вот, капитан.

Я взял.

«…одной из возможных причин нарушения моратория эксперты МОИА называют прекращение поставок редкоземельных металлов, которые были одним из условий санации территории би-пространственных испытаний…»

Понимания не прибавилось ни на гран, и мозг начал стремительно закипать.

— Ну и при чём здесь МОИА? — я не выдержал и повысил голос. Орать на Дерена не хотелось, но как было на него не орать?

Пилот посмотрел на меня, вздохнул, взял распечатку, покусал губу.

— Дом Аметиста отвечал тогда за поставки редкоземельных металлов на Э-лай, — пояснил он. — И прекратил их после сообщения разведчиков о том, что в двенадцатом секторе якобы ведутся разгоны би-генераторов.

— Ну и что?! — рявкнул я. Ну, видит же, что ничего не понимаю!

Дерен здорово доставал меня соблюдением формальностей: вежливостью, уставом, этикетом.

Я знал, что бесит он меня не нарочно, а по глубоко въевшейся привычке. Но всё равно выбивало это хождение вокруг да около. На положенных по протоколу совещаниях я тоже зверел от официоза, но в «домашней» обстановке — особенно.

Дерен снова вздохнул. Он понимал, что со мной творится, но сформулировать мысли нормально почему-то не мог.

— Алайцы сначала согласились пустить в двенадцатый сектор комиссию МОИА, — сказал он тихо. — Но после отказа в поставках редкоземельных металлов заявили, что снимают мораторий в одностороннем порядке. Они очень обижены на дом Аметиста. Думаю, генерал Мерис понимает, как воспользоваться этим обстоятельством и получить информацию, компрометирующую Имэ… — Он посмотрел в пол, подумал и закончил: — Может быть.

Пилот поднял глаза и беспомощно развёл руками.

— Только не говори, что ты сам ничего не понимаешь! — сердито предупредил я.

Дерен покачал головой. Глаз не опустил — привычки юлить у него не было.

— Капитан, я вижу линии и узлы причинности, — сказал он тихо. — Я ещё слишком молод и плохо разбираюсь в политике, чтобы правильно всё это истолковать.

— Твою мать!

Ну а что я ещё мог сказать? Ясно было одно: вести переговоры с алайцами — это как сунуть руку в пасть гикарби и надеяться, что не откусит.

— Генерал — опытный политик, — возразил Дерен, хотя вслух я не сказал ничего. — Да, он не играл раньше против Великих Домов, но наши, имперские, интриги не проще. Полагаю, он знает, в какое место бить.

Я невесело усмехнулся:

— С алайцами договариваться — это просто бред. Разве что…

И тут меня осенило.

Дерен оценил выражение моего лица и улыбнулся неуверенно. Вряд ли он догадался, о чём именно я подумал, но сообразил, что мысль попалась большая и жирная.

— Ладно, — кивнул я ему. — Давай-ка ещё раз проговори мне, что ты ощущаешь точно, без домыслов?

Дерен кивнул в ответ и задумался. Смотрел он чуть вверх, и кивок вышел короткий, высокомерный, как у Локьё. А взгляд вдруг остекленел, словно зрачки покрылись тоненькой корочкой льда.

Я хмыкнул и покачал головой. У Вальтера, «созерцающего паутину», были сейчас такие же холодные злые глаза, как у эрцога дома Сиби. И в чертах вдруг проступило что-то неуловимо аристократическое.

Откуда в нём это? Даже Энреку было ещё далеко до поистине ледяной манеры общаться, которую выдавал иногда мой пилот безо всяких усилий. Кто там у него в сановных экзотианских предках? Бабка?