Прозрение. Том 2
Шрифт:
Но кто-то всё равно становится жертвой. Кровь смазывает движение пластов, да?
Пришлось отложить вилку.
— Капитан, вы опять ничего не съели. Я на вас командующему пожалуюсь! — негромко возмутился дежурный, убирая со стола.
Дьюпу, что ли? Керпи уже в курсе, что он вернулся?
— Ничё се предъявы! — я врезал Леону по спине. — А ну, иди отсюда! Жаловаться он на меня будет!
И тут же я понял, что сделал что-то не то. Ударил шутя, но Леон напрягся как-то по-настоящему.
— Ты чего? Болит что-то?
—
— Рот закрой, — оборвал я его на полуслове.
Боец врал. И это было уже чем-то из ряда вон. Что эти керпи ещё задумали? Мало им истории с полигоном?
— Господин ка… — Леон поставил тарелку и попятился.
— А ну, стоять смирно!
Боец вытянулся, и я обошёл его замершую тушку.
— Прежде, чем отвечать мне — подумай. Ты мне раньше не врал. Леон, что случилось?
Дежурный молчал.
Я слушал его озабоченное сопение: парень действительно думал, как вывернуться. Хэд….
Натворил что-то? А спина почему болит? Подрался? Неуставщина какая-нибудь? А почему не по почкам?
— А ну, раздевайся!
Леон покраснел, как неэйнитская девица, и начал неловко расстёгивать комбинезон, путаясь пальцами в застёжках и терзая моё терпение.
— Спину покажи!
Я рванул его за плечи и сразу всё понял. Такие аккуратные синие полосы оставлял только Дерен. Как на техническом чертеже, миллиметр к миллиметру…
И ведь мало того, что синие! Они проступали словно бы изнутри наружу, а ссадин от ударов на коже не было.
История тридцать четвертая. «Прощание» (окончание)
Открытый космос, «Персефона»
— Что это? — я надавил на синяк, и Леон напрягся. — Дерен бил? Такие ровные полосочки — его рука. Его из медотсека выпустили? Когда?
— У-утром.
А почему мне Келли не доложил? Непорядок. Или Дерен сам смылся? Без разрешения медика? Нашёл для начмеда «добрые» слова и слинял? С него станется.
И что? Леон его покрывает?
— А Роса?
— Роса — нет, — голос Леона немного окреп. Значит, он и в самом деле боялся признаться только в том, кто ему это развлечение устроил.
— Эмора?
— А Эмора медик и не настаивал. Эмор к медкапсуле очень грамотно был подключён. Медик сказал, что можно амбулаторно. Эмор ночь отлежал, чтобы не злить, и…
— Ага, — кивнул я. Тоо же по медицине стажировался. Сумел… — Значит, дорогу Дерену ты перешёл утром? Оранжерею не поделили?
Леон замялся.
Пришлось уточнить:
— Ты хочешь, чтобы я перевёл этот разговор в официальную плоскость? Гармана позвать?
Боец замотал головой.
— Тогда колись, пока я ещё умеренно добрый. Или мне тоже сходить в оранжерею за ветками и добавить? За что он тебя?
— Я… Я сам попросил.
Щека зачесалась. Цветочки оказались с ягодками.
— А зачем?
— Научиться хотел. Ну, как он. А Вальтер сказал, что я должен сам тогда знать, как это бывает. Ну… что я собираюсь делать.
Хэд…
Керпи. Натуральные. Ящик с ташипами. И не соскучишься.
Я вытер со лба внезапно выступивший пот. Меня отпустило.
Всё-то
у них в куче, у этих керпи: сдвижки пространства на алайском полигоне, смерть друзей, мелкие пакости…Вот что хочешь, то и делай с этой командой.
— Иди отсюда, экзекутор недоделанный! — махнул я рукой на Леона. — Нашёлся специалист, понимаешь. Тебя самого ещё пороть надо!
— Вот Дерен так и сказал, — грустно сообщил дежурный.
— Ну, хоть тут мы с ним совпадаем. Иди уже, не зли, а?
Он пошёл. Но с порога всё-таки обернулся.
— Господин ка?..
Я понял вопрос.
— Нет, Леон. Выкинь это из головы. Обойдёмся без экзекутора. Если тебе хочется чему-то учиться, выбери специализацию, я подпишу. Хорошо?
Он печально кивнул.
Ну, вот как объяснить двадцатилетнему щенку, что нет ничего крутого даже в отсроченных ударах? Никакой магии. И доблести в этом тоже никакой нет.
Вся эта мелочь пузатая: палубные, дежурные по кораблю, десантники — взирали на Дерена как на Беспамятного. Он же такое умел, понимаешь.
Щенки.
Другое дело, что некоторые в команде по-иному и не понимают. Дикие они. Пока по лбу не врежешь…
Леон продолжал перегораживать дверь.
— Ты меня понял?
— Так точно, капитан, — дежурный вздохнул. — Дерен тоже говорил, что вы не разрешите.
— Ну, вот и молодец. В медотсек сходи, завтра хуже будет.
— Слушаюсь, — этот приказ огорчил его ещё больше.
— Можешь и не ходить, — успокоил я. — Это не приказ, совет. На личной, так сказать…
На Гране мне милый дедушка так плечо испортил этими отсроченными ударами — до сих пор иногда ноет.
Леон ещё раз кивнул, чётко, по-уставному. И спохватившись кинулся к столу: тарелки-то не собрал.
— Мясо оставь. Может, доем, — я отнял у него одну из тарелок.
Кьёшу надо уже наконец привезти. Она бы меня сейчас выручила. А теперь придётся пихать в себя это мясо, вот же хэдова Бездна. Но хоть чем-то этого дурака порадовать.
Я кое-как дожевал мясо и встал. Смена почти закончилась, а мне ещё нужно было попасть в некротичку.
Помещение для трупов у нас объёмное. Бывает, что и до сотни набирается. Своих и чужих.
Сейчас на одном из длинных столов каюты-холодильника лежали двое.
Я посмотрел в чёрное расплывшееся лицо своего названого брата, и тьма сгустилась во мне.
Это длилось один долгий миг, но сердце остыло, и даже руки успели заледенеть, словно и внешний холод вошёл в меня через лёгкие перчатки спецкостюма.
В некротичке всего минус восемнадцать, мы с Келли были без скафандров, в обычных рабочих костюмах поверх рабочего же комбеза.
Келли тоже застыл, не в силах разорвать неожиданную паутину озноба.
Чего я над ним-то издеваюсь? Мне одному, что ли, на стенку лезть хочется? Они тут все без меня уже трое суток с ума сходят.
Я выдохнул и вернул свой кусок реальности в текущее.
Лицо Тоо было спокойным. Он знал, на что идёт. Принял свою судьбу. Надо и мне принять.
Хлопнул по плечу вздрогнувшего зампотеха: