Пряди о Боре Законнике

— Там?

— Да… именно там…

— Как пожелаешь, — без особой охоты согласились они. Ведь озеро без рыбы их особо не очень прельщало. Про себя, небось, шепчутся: — Что же за водоём такой?

Пожалуй, гибберлинги предпочли бы сему озеру любой едва приметный горный ручеёк, или даже лужу, в которых плавает, да хотя бы и малюсенькая, лягушка.

Заброшенная хижина стояла недалеко от пологого берега. Именно её я заприметил ещё в тот первый раз, как проходил мимо.

Стояна весьма восторженно отозвалась об этой местности.

— Нравится? — улыбнулся я.

— Про это озеро ты говорил? Здесь определённо… хорошо…

Друидка ещё раз окинула округу своим зорким взглядом.

Пока гибберлинги нехотя располагались на ночлег, я спустился к воде и потрогал её рукой — парное молоко! Давно же я не ходил в баню… Чем же мне её не сможет заменить Голубое озеро?

Мигом разделся и зашёл в воду, чувствуя, как чуть пружинит под ногами глинистое дно. Блаженство такое, что не передать никакими словами.

Здешние воды имели мутный голубоватый оттенок. Они была не то, чтобы горячими, а вполне терпимыми. Вокруг в воздухе чуть попахивало серой. Гибберлинги с удивлением столпились на берегу, глядя, как абсолютно голый человек лезет в эту парящую воду.

— И т-т-ты действительно… решил т-т-тут п-п-поселиться? — услышал я за спиной голос Торна.

— Мне тут нравиться… я же говорил… Это моё место. Моё… Я это чувствую.

Гибберлинги пошептались и разошлись… Между прочим, думаю именно с этих пор сию местность так и стали именовать — Бёрхвитурейкахус. Я это слово смог перевести только, как «дом Бора, там, где всегда виден белый дым», то бишь, пар от горячего источника. Поэтично, в некотором роде…

Я нашёл удобное местечко. Тут было не очень глубоко, да и от любопытных глаз скрыто.

Присев и прислонившись спиной к гладким камням, мне вдруг захотелось просто закрыть глаза и ни о чём не думать. Нега охватившая и тело, стала медленно проникать и в разум.

Покой… умиротворение… Вот благодать-то! Я кожей чувствовал, как из меня «истекает» то, что в народе зовут «недобрым началом».

Послышался какой-то всплеск. Звук исходил откуда-то рядом. Не смотря на вечерний сумрак, мне удалось различить невдалеке чью-то бледную фигуру.

— Стояна?

— Я… да это я…

— Чего тебе не спится? Ладно, я человек привычный, брожу туда-сюда…

— Не спится и всё, — нехотя ответила девчушка.

Темнеть стало быстрее, и не смотря даже на клубы пара, было видно, как в небе зажглись яркие точечки звёзд… И тут я вдруг отметил, что ни разу ещё не видел на Новой Земле луны.

Интересный факт. Чтобы это значило?

— Говорят, — обратился я к друидке, — что на луне когда-то жили единороги.

Стояна ничего не ответила. Она расположилась неподалёку.

— Странно, что тут нет луны. На всех аллодах есть, а тут… Странно… Послушай, а тебе снятся сны? — спросил я молодую друидку.

— Бывает…

— Кошмары?

— Почему? — по голосу я понял, что Стояна напряглась.

— Ты часто стонешь во сне… Мне даже кажется, что плачешь.

Друидка замолчала. Я слышал, как она тихо поплескивает ладонью по воде.

И только я подумал, что разговора вновь не сложится, как девчушка мне ответила. Голос её был, как мне в тот момент подумалось, несколько печальным.

— Вспомнить до мельчайших деталей мне этот сон трудно. Обрывки… и ещё чувство безысходности…

Стояна снова замолчала. Разговаривала она уж слишком тихо и мне пришлось приблизиться.

— Помню, что была ночь… Очень темно. Я сижу в небольшой хижине, в очаге горит слабенький огонёк. Правда, он странный… не жёлтый, а… зеленоватый… неприятный цвет, — голос девчушки стал хрипловатым, будто у неё пересохло в горле. — Дом, мне знаком, но вот вспомнить не могу…

Мы сидели друг напротив друга. Вверх тихо вздымались клубы белёсого пара. Стояна закрыла глаза и вздохнула.

— Я одна… Холодно. Тянусь к огоньку, но тепла не ощущаю… С каждой минутой становится всё холоднее. И вдруг… вдруг понимаю, что снаружи кто-то стоит. У него тяжёлое дыхание. Натужное…

Я это точно знаю… И одновременно понимаю, что выходить нельзя, — голос Стояны задрожал. — Потому, лишь осторожно выглянула. Там… там… такая… такая громадная… темная фигура. У неё вместо глаз — чёрные провалы…

— Я испугалась, — Стояна, как мне показалось, всхлипнула. — Выйти никак нельзя… никак… Только стоит это сделать, как оно… оно… схватит меня… и… и… и…

Друидка уже явно всхлипнула. Вот не думал, что она такая… «трусишка».

— Это лишь сон, — говорю уверенно, как бы со знанием дела. А сам про себя думаю, мол, зачем спросил? И тут же вслух добавляю: — Не стоит бояться…

— Ты не понимаешь! Только сейчас мне ясно, что тот… та тёмная фигура это первосвященник из сиверийского Некрополя… Это он!

— Его больше нет, и вообще…

— Я не всё тебе сказала. Этот сон мне снился раньше…

— Когда это «раньше»?

— До Новой Земли…

Я задумался.

— То есть, ты хочешь сказать, что это… что это и не сон вовсе?

— Я не знаю! — воскликнула Стояна. — Не знаю! Не помню! Просто не помню… не могу вспомнить… Я ждала, долго ждала…

— Кого ждала? Меня?

— Да… Голос… он говорил о тебе… ну там, в хижине… в той странной хижине… Он говорил о тебе. И ещё предупреждал, чтобы я не выходила, пока ты не позовёшь меня.

— Голос? Меня? Странный сон… очень странный…

Кажется, до меня начинало кое-что доходить. И, по-видимому, сейчас самое то время, когда можно попытаться разобраться с некоторыми неясностями, касательных событий в Сиверии.

— Значит, ты почти ничего не помнишь? — начал я задумчиво. — Послушай… как ты вообще попала в ту Пирамиду?

Стояна ответила не сразу.

— Я ведь не такая уж ловкая в своём деле, как Вербова. Меня почти некому было «обучать»… Своих родителей почти не помню…

Кажется, Стояна поняла, что ещё больше запутывает меня.

— Поэтому я согласилась на просьбу Бернара, — постаралась объясниться девчушка.

— Какую просьбу?

— Надо было попробовать разыскать в Сиверии магистра из Дома ди Дусер. Взамен эльфы предложили мне одну… колдовскую штучку… Это шейная гривна с «кошачьими глазами». Я согласилась… это очень… очень хорошая «оплата». С такой штукой, можно многое (из того, чему я не обучена) возместить… уравновесить кое-что…