Прямо сейчас

– И еще, – продолжил Копулов свои наставления по телефону Прибыткову. – Конкурирующая бригада, которая гонялась за Паутовым, – это оперативники белорусской службы безопасности.

– Белорусы? Они же наши? – сказал Прибытков.

– Давно не наши. Главное на текущий момент другое. В Москву на репетицию парада прибыли белорусские и российские танки. И те, и другие в полной боевой готовности. Белорусы это заранее спланировали. А наш главком сухопутных войск приказал взять снаряды с похме… э-э… на всякий случай. По другой информации, он думал, что сначала будут совместные учения. Надо будет потом поставить вопрос о замене главкома, так нельзя. Но с другой стороны, всё к лучшему.

Пока Прибытков передавал эту информацию своему оперативнику Андрею, мимо грузовика промчался Астон-Мартин, за рулем которого (за правым рулем – на английский манер) был знаменитый Дэниел Дрейк, игравший в последнее время агента 707. Пролетая мимо, Дрейк сдержанно улыбнулся и приветственно помахал Андрею рукой из открытого окна, в то время как с другой стороны с грузовиком уже поравнялся автобус американской съемочной бригады, и штанга с видеокамерой изогнулась и зависла прямо напротив окна, взяв крупным планом Паутова. Паутов заметил камеру, и инстинктивно, как привык за долгие годы во власти, подбавил своей осанке державного величия, а лицу придал выражение несокрушимой уверенности. Хотя, надо заметить, и до этого он был убежден, что одолеет Микулова. Эта глубинная уверенность угнездилась в его сердце еще на скотном дворе, после того, как был посрамлен наглый бык, пытавшийся поднять его на рога. Сейчас Паутов если и беспокоился о чем-то, то лишь поверхностно, как бы разыгрывая беспокойство, в то время как сам продумывал, что будет делать после изгнания из Кремля подлого изменника и вора. Разговор с Данилой о новом устройстве общества подтолкнул его к размышлениям о дальнейшем, о том, какой жизнью он, президент новой России, будет жить через год, через два, что вообще теперь ему нужно от жизни. Эти мысли становились для него уже привычными.

– Итак, – резюмировал свои инструкции Копулов в телефонном разговоре с Прибытковым, – передайте своему бойцу без подробностей главное: ему еще придется пройти сквозь танки.

Когда Прибытков передавал это без подробностей главное оперативнику Андрею, то не успел сказать слово «танки», потому что услышал в трубке крик.

– Танки?! – хором вскрикнули Андрей, Данила и Паутов, когда грузовичок стал подниматься по Большой Садовой к повороту на Тверскую. За постаментом, на котором возвышался памятник Маяковскому, и в самом деле стоял танк с нарисованным на борту белорусским флагом. Танк стал сразу поворачивать пушку в их сторону.

– А, понятно, – сказал Данила, – это рекламная акция «World of tanks». Нечего беспокоиться.

– О, ты тоже на компе в танки гамаешь? – с мечтательностью, не очень-то уместной в эту минуту, спросил Данилу оперативник Андрей.

Что, однако, не слишком отвлекло Андрея от ситуации, и он, когда танк нацелил пушку прямо на грузовик, резко вильнул влево, – ему показалось, что сейчас танк по ним пальнет.

А танк и пальнул. Снаряд на реактивной тяге прогудел мимо и рванул где-то далеко позади. Но второй танковый снаряд наверняка попал бы в грузовик, если бы за долю мгновения до этого выстрела под башню танка не влетела ракета, пущенная из Астон-Мартина. Ракетная мини-установка сразу скрылась в люке на капоте машины, из которого перед этим и появилась.

– Готов! – как по команде, голосом диктора сетевой игры «World of tanks» сказали Андрей и Данила. Паутов посмотрел на них и затем уставился прямо, и на лице его отразилось удивление: «Черт, кто эти двое? Что у них творится в голове?».

– В кого этот танк долбал – в нас или в этого, в агента семь-ноль-семь? – задался вслух вопросом Андрей, продолжая давить на газ. – А главное – зачем?

Андрея посетили сомнения: правильно ли они делают, что пытаются здесь прорваться – возможно, местоположение президента уже известно белорусской стороне и этот выстрел в сторону грузовика был совсем неслучайным (и если так, надо отдать должное братьям-славянам, они отлично координируют действия своих боевых структур).

Астон-Мартин, а за ним грузовик и автобус съемочной бригады выскочили на Тверскую и друг за другом резко свернули направо, к центру.

На Тверской творилось что-то невообразимое. Там и сям по всей ее длине стояли белорусские и российские танки, между которыми бродили толпы митингующих с плакатами самого разного содержания. Вернее, было видно, что толпы бродили от танка к танку со своими лозунгами только четверть минуты назад, а теперь все с беспокойством глазели на только стрелявший и подбитый Дэниелом Дрейком танк, который горел возле памятника Маяковскому; экипаж едва успел покинуть боевую машину, когда внутри со страшным грохотом рванула боеукладка. Судя по всему, находившиеся на улице люди не ожидали, что демонстрация военной силы может перерасти в ее применение. Немногочисленная полиция кучковалась по аркам и подворотням и, похоже, ни во что не собиралась вмешиваться.

Чтобы не сбить кого-нибудь, кавалькаде во главе с Астон-Мартином пришлось сбавить скорость.

Телефон Данилы зазвонил. Номер был незнакомым. Данила приложил мобильник к уху, затем протянул его Паутову:

– Это вас.

– Да, слушаю, – официально начал Паутов, но тут же тон его переменился, потому что звонила его любовница Лена.

– Я вижу тебя, – взволнованно затараторила она, – тебя сейчас показывают и по телевидению и через интернет. Почему ты в каком-то задрипанном грузовике? Куда ты едешь?

– Лен, сейчас совсем не время для длинных разговоров, – Паутов, прикрыв рот ладонью, отвернулся от соседей по кабине, но увидел за окошком нацеленную на него видеокамеру на штанге и, не зная, куда деваться от ненужных взглядов, втянул голову в плечи.

– Я и не собиралась долго разговаривать, – сказала Лена. – Хотела только сказать тебе кое-что, но не по телефону. Это важно. Я выезжаю к тебе. Где ты будешь минут через двадцать?

– Не смей, – тихо, но твердо ответил он в трубку. – Здесь опасно, это тебе не кино. Я уже вот-вот буду в Кремле, разберусь там с делами, потом позвоню.

Но она сказала, что «тогда» выезжает в Кремль, и сразу дала отбой.

Паутов недовольно выдохнул, попытался обратным звонком дозвониться до Лены, но тщетно, голос оператора сообщил, что абонент не доступен, он вернул телефон Даниле и приложился к фляжке с брусничной настойкой.

Мобильник снова затрезвонил.

Паутов выхватил его из руки Данилы и строго сказал в телефон:

– Так, послушай…

Но продолжать тираду не стал, а вместо этого вернул сотовый Даниле:

– Это тебя.

– Алле, – торопливо сказал Данила в трубку, даже не посмотрев на экранчик, чтобы узнать, кто звонит, ему было слегка неловко, что чей-то звонок перебил разговор Паутова: президент – есть президент.

– Привет. Ты обзавелся секретарем? – услышал он в трубке, и мир вокруг перестал существовать; Данила сразу узнал голос Ксении, голос, которого было достаточно, чтобы заменить собой все остальное на свете.

– Привет, – ответил он после того, как вернул усилием воли свое сердце из горла обратно под ребра и, таким образом, вновь обрел способность говорить.

– Мы тут с Олей вспомнили тебя с твоим другом Витей грешным делом, – Ксения сделала игривое ударение на предпоследнее слово.

Ольга, стоявшая на балконе рядом с Ксенией, как раз уже закончила говорить по мобильнику с Виктором и шепнула Ксении, что все отлично – Витя сейчас на машине где-то недалеко и уже едет к ним, так что, мол, дело за Данилой. Ксения нервно кивнула, дескать, поняла, не мешай говорить, и Ольга шагнула за балконную дверь в комнату, из которой донесся шум включенного телевизора и затем крик писателя Кутыкина: «Оль, ты глянь, что в Москве, оказывается, творится – танки на Тверской».