Прямой эфир

— Я обещала танец Славе, — и не думаю сопротивляться, поражаясь реакции своего тела на невинное прикосновение Гошиных пальцев к моей руке.

Вверх от запястья поднимается горячая волна, от которой спирает дыхание, а в голове не остается ни одной мысли, едва моих ушей касается бархатный голос увлекающего меня в центр зала мужчины.

— Он нас простит. Здесь уйма желающих составить ему компанию, — Громов обескураживает меня своей улыбкой, и, заключая в кольце своих рук, начинает медленно двигаться, в такт льющейся из динамиков музыке. — Не думал, что встречу тебя здесь.

— Почему? Ты не берешь помощницу на подобные мероприятия?

— Нет, — смеется, не отводя от меня глаз, и забрасывает мою руку на свое плечо. — Ее обязанности ограничиваются готовкой кофе и болтовней по телефону.

— Я успела заметить, что это выходит у нее виртуозно. Боже, — смеюсь, когда Игорь поднимает свою руку над головой, крепче удерживая мои пальцы, и заставляет кружиться вокруг своей оси, чтобы после прижать к себе еще теснее. — Ты ведь не заставишь меня танцевать танго?

— В этом я и сам не силен, — бросает, и замолкает, даже не догадываясь, какую бурю эмоций вызывает во мне близость его тела.

Доверчивой первокурснице было невдомек, что он способен напрочь лишать рассудка одним лишь прикосновением — если душа моя безбрежный океан, то от теплого дыхания этого мужчины, внутри меня назревает шторм… Я больше не помню о своем начальнике, отрекаюсь от каждого своего обещания, больше не планируя танцевать с кем-то кроме Громова. Вино, власть его глаз, и необъяснимая тяга к Гоше — единственное, что сейчас имеет значение. Первая любовь не ржавеет, верно? Иначе, у меня помрачение рассудка…

— Ты красавица, Лиза, — произносит с придыханием, склонившись к моему уху, и ноги мои становятся ватными.

Не поднимая головы, уже знаю наперед, что в эту самую секунду он на меня смотрит, и вот уже, повинуясь собственному желанию, отвечаю на его взгляд, чуть сильнее положенного сжав ткань его пиджака под своей ладонью. Неважно, что все происходящее больше похоже на сон, что он ведет себя странно, внезапно воспылав ко мне интересом… Забудьте все, что я говорила прежде: воздух должен пахнуть цитрусом, аромату морского бриза здесь вовсе не место…

— Как у вас с Яной? — спрашиваю, когда его губы отделяет от моих лишь пара миллиметров, и с трудом удерживаю готовый вырваться наружу вздох разочарования: Громов отстраняется, теперь глядя поверх моей головы, и не проронив ни слова, сбивается с шага, удивляя игрой желваков на своем лице. Там, за моей спиной, прижавшись к приятному мужчине лет сорока, бывшая девушка моего виртуально друга заливается смехом, пока ее спутник поглаживает не прикрытую платьем спину…

Ему нужна была таблетка, нужно было заполнить кем-то пустоту, а я, как никто, хорошо вписалась в отведенную мне роль. То как я смотрела на него, самане отдавая себе в этом отчета, как очевиден был мой интерес для любого, кто только взглянет на мои раскрасневшиеся щеки, не могло его не подкупить. Я легкая добыча — глупая мышка, брошенная в террариум с питоном, и с той самой секунды, как я приняла его приглашение, моя судьба была предрешена.

Сейчас я больше чем уверена, что присаживаясь на соседний стул, Игорь продумал наперед и этот танец и несостоявшийся поцелуй, чтобы доказать бывшей невесте, что с ее исчезновением он не утратил вкуса к жизни. Заприметил меня и утащил в свои сети, делая невольной участницей разворачивающейся на глазах ничего не подозревающей публики драмы. В этом весь Игорь — не брезгует ни перед чем, в своем стремлении доказать свою стойкость и независимость.

Он бы меня поцеловал, прямо там, посреди шумного веселья пресыщенных баловней судьбы, и я не сомневаюсь, что делал бы это так пылко, как только способен человек, впервые растоптанный женщиной, которая, купаясь в объятьях другого, бросает взгляды на влюбленного в нее мужчину, неспешно попивая шампанское. И поверьте, меня бы не волновало, что он делает это лишь для Яны, я отдалась бы без остатка, еще сама не понимая, на какую опасную дорожку ступаю в это мгновенье. Я была глупа. Как ни прискорбно это признавать, в свои двадцать два я была ничуть не умнее, чем в тот дождливый вечер под окном теткиной квартиры.

— Скажите, правда ли, что в то время за вами ухаживал Вячеслав Лисицкий? — я и забыла, где нахожусь, погрузившись в омут своей памяти. Немного волнуюсь, до сих пор чувствуя неловкость перед другом мужа, и начинаю играть с цепочкой на своей шее, гоняя по ней еле заметный кулон — подарок родителей на окончание школы. Единственное украшение, помимо обручального кольца, имеющееся в моей шкатулке, ведь все, что успел купить мне Громов осталось в прошлой жизни.

— Нет, — Слава опережает меня с ответом, и оператор разворачивает камеру на моего бывшего босса.

— Но она нравилась вам? Татьяна Петрова пообщалась с одним из наших редакторов и открыто заявила, что всегда подозревала, что вы неравнодушны к жене лучшего друга.

— Если я и интересовался Лизой, то задолго до того, как начался их роман с Игорем. Мне нравились многие женщины, но я не думаю, что их нынешние мужья теперь должны высказывать мне претензии, — ни разу и глазом не моргнув, Лисицкий насмешливо ставит на место Филиппа, давая понять, что трогать эту тему не самая удачная идея. А я тут же благодарю друга одними губами, едва ощущаю на себе взгляд его глаз.

Если быть откровенной, узнав все грани противоречивой натуры моего супруга, я не раз размышляла над тем, что Славина нерасторопность привела меня к тому, что я имею сегодня. Возможно, будь он настойчивее, я бы не устояла, оттаяла и разглядела в нем верного, надежного мужчину… Не уйди он тогда, оставив меня в одиночестве за тем чертовым столом, я бы никогда не познала рук Громова, не позволила бы дурману проникнуть в каждую мою клеточку, и не сидела бы сейчас в этом кресле. Хотя… это самообман. Я всегда выбирала Игоря — плевала на себя, но настойчиво шла к единственной цели, без которой, как мне казалось, жизнь, вообще, не будет иметь смысла.

— Таня любит искать двойное дно там, где его нет, — решаю вставить свое слово, оставляя в покое подвеску, и продолжаю исповедь, теперь сама разворачиваясь к третьей камере. Кажется, меня просили работать на нее.

ГЛАВА 11

Игорь

Видеть, как она ласкает другого — величайшая мука из всех, что я мог себе представить. Не могу не сжимать руки в кулаки, плотно смыкая челюсть, не могу противиться острой необходимости вглядываться в ее довольное лицо, обрамленное каскадом черных волос, и больше всего на свете желаю сгрести Яну в охапку, чтобы выбить всю дурь из ее головы своими горячими поцелуями.

Я помогаю Лизе устроиться на стуле, ругая себя за то, что чуть не втянул девчонку в собственные проблемы и, не дожидаясь прихода Лисицкого, ухожу прочь, мечтая о глотке свежего воздуха. Мне слишком тесно в одном помещении с этой влюбленной парочкой.

С силой толкаю тяжелую дверь, ступая на асфальт, и подставляю лицо апрельскому ветру, наслаждаясь долгожданной прохладой. Я чертов мазохист, раз явился на этот праздник жизни, заранее зная, что встречу здесь ее.

— Устал? — женский голос, от которого меня бросает в дрожь и маленькая ладошка, коснувшаяся плеча. — Хотела тебе позвонить, но никак не могла решиться.