Прыжок ягуара

– Никого! – крикнул он в сторону комнаты. – Идите сюда, Вика! Сами убедитесь!

Он подождал немного и вернулся в гостиную. Актриса сидела и нервно теребила в пальцах бахрому шали.

– Вы его не увидите… – прошептала она. – Зверь – такой же призрак, как и мой брат…

– Тогда вам нечего бояться. Призраки не кусаются.

– Неужели Коля – убийца?.. Он в самом деле… убил ту девушку? Что вы молчите? Убил или нет?!

– Раз он вам так сказал, значит…

– Если бы я знала, что он собирается сделать… то костьми бы легла, а не позволила брату взять грех на душу! Это все из-за Ирки! Она виновата в его смерти…

Вика разрыдалась. Ничего нельзя было исправить, вернуть назад. Жизнь – не театр, где любую сцену можно переиграть заново.

– Выходит, я… соучастница убийства?

– Вас использовали. Как, впрочем, и меня. Мы оба пошли на поводу у вашего брата. Поздно жалеть о том, что произошло.

– А зверь?.. Откуда он взялся?.. Из… ада? Чтобы… наказать грешников?..

– Я не силен в религиозных догматах, – усмехнулся Лавров.

– Вам ничего не чудится?..

– Нет, – сказал он, хотя вовсе не был уверен в своих словах.

– Вы везунчик… вам удалось выйти сухим из воды…

– Я не причинил Камилле вреда. За что меня наказывать?

Сыщик невольно перешел на ее язык, как взрослый переходит на язык ребенка, чтобы тот его понял.

– У меня и в мыслях не было плохого! Я даже ни разу не видела ту девушку… только на фото. Брат показывал…

– Тогда вам нечего бояться. Зверь вас не тронет. Попугает для острастки и оставит в покое.

Актриса недоверчиво улыбнулась и утерла слезы кончиком шали.

– Зато мне вы изрядно насолили, – сердито добавил Лавров. – Из-за вас я угодил в неприятности.

– Простите… я думала, мы просто заработаем денег…

Она не хотела отпускать этого мужчину, который был справедливо зол на нее. Пусть ругается, обвиняет, но не оставляет ее одну. Едва за ним закроется дверь, ее снова обуяет страх.

– Давайте попьем чаю… – робко предложила она. – С шоколадными конфетами. Брат подарил, а я все не ела. Фигуру берегла.

«Каретникова в меня стреляла, а эта, чего доброго, отравы в чашку подсыплет», – подумал Роман и с любезной улыбкой предложил свою помощь.

Вика не отказалась. Все равно, чем они будут заниматься, лишь бы вдвоем.

На кухне он развлекал Вику светской болтовней, внимательно наблюдая за ее действиями. Не хватало выпить яду и отдать концы в чужой квартире. Такой сценарий не исключен.

Под его контролем актриса приготовила чай, и Лавров ощутил голод. Конфетами не обойдется. Он потребовал чего-нибудь посущественней.

– Омлет будете? – просияла хозяйка. – Я хорошо готовлю.

Она достала из холодильника яйца и потянулась за ножом. Гость не спускал с нее глаз, чтобы нападение не застало его врасплох, как в парке. Второй раз за день проколоться – это уж слишком. Какого черта он вообще сюда пришел? Из любопытства? Из чувства долга? Или не смог отказать умоляющей о помощи женщине?

«Дамский угодник! – обозвал его внутренний критик. – Любая юбка лишает тебя здравого смысла. Все, что рассказала тебе Зорина, ты и без нее знал. Зря теряешь время, просиживая в чужой кухне!»

Поздний ужин затянулся. Вика почти не ела, тогда как Лавров с завидным аппетитом уплетал все, чем его угощали. Наевшись, он расслабился и посоловел.

Допивая чай, гость смотрел на Вику, и вдруг перед глазами все поплыло, а живот свела резкая боль…

Глава 46

Каретникову позвонила жена и сказала, что заночует у подруги.

– На здоровье, – процедил он.

– Ты дома?

– Я в сауне. Давно не парился. Хочу нормально отдохнуть. Не звони мне. Телефон отключу.

Он не сказал, до которого часа задержится, а она не допытывалась, когда он вернется. У каждого из супругов имелась своя причина не торопиться домой. Главное, дети гостили у бабушки, и не было нужды опекать их.

– Ладно, – вздохнула Неля. – Пока.

Каретников не собирался париться. В сауне ему становилось плохо, особенно если перед этим выпить. Ему и так было не по себе после смерти Камиллы. Он до сих пор не очухался. В глазах темнело при мысли, что вместе с любовницей он потерял не только свое мимолетное счастье, но и надежду обрести его вновь. В нем что-то оборвалось, надломилось, и прежним ему уже не быть.

Странная это штука – счастье. Игорь Иванович женился по любви, разбогател, стал отцом двух детей… и вдруг затосковал. Его мечты сбылись, а он не получил той радости, которую должен бы был испытывать. Вернее, радость как-то быстро прошла, и ему захотелось чего-то нового, неизведанного. То ли подкралась ностальгия по юности, то ли наступил кризис среднего возраста, когда поставленные цели достигнуты, а впереди еще большой кусок жизни.

Камилла стала для Каретникова глотком молодого вина, от которого он потерял голову, опьянел. Теперь ее нет, и он даже не смог по-человечески попрощаться с ней. Тело забрал из морга какой-то Савельев. Оказывается, то был ее отец. Явился не запылился. Небось, спит и видит наследство к рукам прибрать.

Он не счел нужным встречаться с Савельевым. Кем он представится этому человеку? Любовником его покойной дочери? Пошло и глупо до чертиков.

Еще глупее было бы явиться на кладбище и прятаться среди чужих могил, чтобы не попасться никому на глаза. А потом, когда все разойдутся, одиноко скорбеть у земляного холмика, покрытого дешевыми елочными венками.

– Что это даст? – скрипнул он зубами, представляя себе жалкую похоронную процессию, тянущуюся за простеньким гробом.

Кто приходил проводить Милу? Папаша, которому все эти годы не было до нее дела? Сотрудники из бара, где она работала? Соседи по даче?

Ему было бы легче, если бы Мила исчезла. Как будто она уехала куда-то далеко… и может быть, еще вернется. Холмик на кладбище казался ему чем-то чуждым живой, юной и прелестной Миле. Должно быть, сама мысль о смерти претила ему. С другой стороны, он все чаще задумывался над этим. Если кто-то может вот так запросто уйти в небытие… то не может ли кто-то так же запросто прийти из небытия? И что это за «дверь» такая? С секретом.

Раньше он ничем подобным не интересовался. Но сейчас… кое-что изменилось. Его пугали эти перемены, но они же давали безумную отраду.

Каретников боялся дать волю тому непостижимому и темному, что накатывало на него и отступало, словно морской прибой. Он ждал возвращения психолога, который мог выслушать его и дать дельный совет. В то же время он боялся услышать из уст Лурье приговор.

Хотя может ли что-то испугать его теперь, когда он потерял Милу?

Оказывается, он любил ее больше, чем осмеливался предположить. Любил? Или продолжает любить, несмотря ни на что?