Прыжок ягуара

Вопреки здравому смыслу, он не торопился отказываться от снятой для Милы квартиры. Место их свиданий, казалось, хранило память о любовных встречах, страстных порывах и необъяснимом чувстве счастья. Это счастье заключалось не в ласках… не в сбивчивых невнятных признаниях, которые расточал Игорь… а в каком-то блаженном бредовом тумане, куда он погружался рядом с Милой…

В этом тумане он забывался, отрешался от всех забот, страданий и размышлений. Он нырял в мир, где царили безмятежность и наслаждение. Этот сладкий сон время от времени прерывался, но Каретников был уверен, что снова окунется в него. И вдруг его грубо вырвали из волшебных грез… теперь уже навсегда, насовсем.

Ему казалось, что, отказавшись от квартиры, он сделает последний непоправимый шаг, отделяющий его от пережитого там счастья. Он был не в силах пойти на это…

Его все раздражало. Работа, сотрудники, партнеры по бизнесу, дурацкие вопросы следователя и особенно – жена. Отчего-то ему хотелось выместить на ней свой гнев и разочарование. Чтобы не сорваться, он избегал Нели, старался проводить время в клубе или где-нибудь еще. Где угодно – лишь бы не дома.

Раньше он лгал ей из-за Милы, теперь просто так, от злого отчаяния. Как будто Неля была причиной его бед. Он нутром чуял ее вину. Один ее вид, голос или взгляд выводили Каретникова из себя. Даже по телефону он говорил с ней сквозь зубы.

Он с ужасом ждал, что будет дальше. У него захватывало дух, как перед прыжком с большой высоты. Он не мог противостоять бездне, которая разверзлась перед ним. На дне этой темной бездны переливались зеленым светом камешки из колье Милы. Они дразнили Каретникова, манили его к себе, поблескивали в кромешной тьме, подобно звездам. Куда делось колье после смерти девушки?

Каретников чувствовал, что обязан найти украшение. Но каким образом? Он пытался понять, зачем ему это, и объяснял поиски колье желанием оставить камни на память о Миле. Эта вещица была дорога ей, а значит, и ему.

Хотя вряд ли можно назвать «поисками» его действия. Вернее, отсутствие действий. Куда ему идти, у кого требовать вернуть украшение? Он догадывался, что камни пропали еще до того, как тело Милы забрали в морг. Откуда-то у него взялась такая уверенность, и он руководствовался ею.

Последний день жизни девушки вообще ставил его в тупик. Почему та сбежала из бара? Как оказалась в чужой квартире? С кем провела ту роковую ночь?

В нем боролись страх и бешенство, раскаяние и жажда мести, апатия и лихорадочное возбуждение. Он винил в смерти любовницы всех и в первую очередь себя. Его подстегивало обязательство, которого он вроде бы никому не давал. Перепады настроения и взрывы эмоций измотали его. В сознании мельтешили зеленые камни, мертвое лицо Милы, искореженный «мерс» Туровского, могильный холмик, усыпанный цветами… истерика жены…

– Я не выдержу!.. Не выдержу!.. – простонал Каретников и сообразил, что все это время несется в машине по ночным улицам.

В груди щемило, голова кружилась. Он не видел дорожных знаков, светофоров и пешеходных зебр. Сзади него кто-то шевелился, скалил клыки, дышал в затылок…

Глава 47

Лавров скрючился над унитазом, и его вырвало. Он отдышался, умылся холодной водой, прополоскал рот и посмотрел в зеркало. Его бледная физиономия с чернотой под глазами и щетиной на подбородке выглядела измученной.

Новый приступ тошноты оказался слабее. Сыщик уселся на край ванны и перевел дух. Кажется, безвременная кончина отменяется.

– Как вы? – крикнула из-за двери Вика. – Может, «скорую» вызвать?

– Не дождешься, – прошептал он.

– Отзовитесь! Вы в порядке?

– Меня стошнило. Вероятно, яйца были несвежие…

– Что вы? Испорченные продукты я сразу выбрасываю.

– Значит, я просто объелся. Сам виноват.

– Извините… мне так неловко…

Она продолжала стоять под дверью и прислушиваться к тому, что происходит с гостем.

«Надеется, что я сдохну, – злясь на себя, подумал он. – Ведь подозревал же, что дамочка захочет меня отравить, и все равно сел за стол и наелся яду. Осел и тот умнее! Но как хитро она подсыпала мне какую-то гадость… Я следил за каждым ее движением и ничего не заметил. Воистину она – достойная сестра детектива Зорина. Тот походя обвел меня вокруг пальца, и она не сплоховала. Ну… я не доставлю ей ожидаемого удовольствия!..»

Спазм в желудке заставил его опять склониться над унитазом.

– Я все-таки вызову «скорую», – услышав характерные звуки, откликнулась из-за двери хозяйка.

– Мне уже лучше… – простонал Лавров, плеская в лицо водой.

– Откройте… я помогу вам…

– …побыстрее окочуриться? – вырвалось у него.

– Что вы такое говорите?.. Как вы могли подумать?.. Вы решили, что я… О, нет! Умоляю вас, откройте…

Она словно пересказывала монолог из какой-нибудь классической драмы. Актриса! Лавров представлял ее искаженное ненавистью лицо там, за дверью, которую она бы давно выломала, будь у нее силы, – чтобы завершить начатое. Видимо, отравительница неправильно рассчитала дозу или его организм оказался крепче, чем она предполагала.

– Откройте… – требовала Вика, дергая дверную ручку. – Я хочу вам помочь…

Мнимая Каретникова, которая вовлекла его в чертову авантюру. Сестрица своего продажного братца, который за кругленькую сумму пошел на убийство и подставу. Коварная притворщица, готовая любой ценой избавиться от опасного свидетеля. Если так, ему нельзя терять сознание. Ни в коем случае. Иначе конец. Каким-либо способом Вика доберется до него, и тогда…

У Лаврова мутилось в голове, ноги подкашивались. Он почти не спал уже несколько суток, ел что придется, мотался по городу как угорелый. Его тело готово сдаться. Но дух еще сопротивляется… еще ищет соломинку, за которую сможет ухватиться.

Женщина за дверью сменила тактику. Она больше не предлагала помощь, а сама умоляла о ней.

– Мне страшно… – весьма убедительно стенала актриса. – Я боюсь!.. Очень боюсь…

– Пошла ты, – прохрипел сыщик, сползая на кафельный пол.

– Кто-то скребется в дверь!.. Что мне делать?.. Это он… зверь!..

Сознание гостя слегка прояснилось, тошнота отступила, и он вспомнил о телефоне. У него в кармане сотовый, а он сидит и ждет смерти.

– Аа-ааа-аа!.. – довольно натурально завопила в коридоре Виктория. – Аа-ааа-аааа!.. Помогите!..

Лавров дрожащим пальцем пытался набрать номер. Он не сразу понял, что батарея разряжена.

– Черт!.. Че-е-ерт!..

– Помогите!.. А-аа-а!.. Аа-а!!!

Истошные вопли привели его в чувство. Уж больно громко кричит отравительница. Не волнуется, что соседи услышат. Ей это сейчас ни к чему.

Он с трудом встал и, пошатываясь, приник к двери.

– Эй!.. Что там у вас?..

Крики стихли, и наступила тишина. Лавров слышал лишь слабое журчание воды. Это он умывался и не закрыл кран.