Псайкер. Путь изгоя

Лукулла невольно вскочила с места.

–Да! Да, вы правы, святой отец! Во истину вы святой человек! Вы будто мои мысли прочитали! Знаете…у меня буквально всё сжимается внутри от ощущения неправильности происходящего, – она отошла к окну, к лицу вновь мягко прикоснулось дуновение холодного ветра, – Серапис – мир-крепость, а мы, серапийцы, солдаты. Его защитники. Мы не должны сидеть тут и просто ждать, как скот, идущий на убой! Позвольте мне…мне и моим детям хотя бы ухаживать за монастырём, а лучше – дайте в руки оружие! Если сюда придет враг, я хотя бы встречу его лицом к лицу, и, если Богу-Императору будет угодно – погибну, зная, что защищала свою землю и своих детей до последнего.

Антонио с улыбкой, без особых усилий встал.

– В оружии нет нужды, но вы действительно можете хотя бы не сидеть сложа руки, просто ожидая своего часа. Служи Ему, как посчитаешь нужным, дитя моё, в том тебе моё благословение.

Лукулла незамедлительно преклонила колени, со всем уважением, на которое способна, поцеловала подол одеяния преподобного.

– Нижайше благодарю вас, великий. Сейчас же начну действовать. Хватит с нас этого болезненного сна!

Старик смотрел ей в след, долго улыбаясь, пока в дверях не появился Ракар, юноша, что играет роль няньки при якобы немощном настоятеле великого монастыря. Обычно лицо Ракара выражало рассеянную услужливость, но сейчас было жёстче керамита.

– Эта женщина отнюдь не глупа, преподобный.

– Знаю, потому и решил отвлечь её…вместе с остальными беженцами. Нас и без того прискорбно мало, а уж если начнётся паника…– он сурово посмотрел на своего подопечного. Ракар хоть и выглядел довольно простоватым, незаурядным юношей, на деле вполне мог стать если не новым настоятелем, то как минимум его заместителем. Несмотря на возраст, он отличался острым умом, непреклонностью и выдающейся проницательностью. Но главное, что в нём ценил пожилой настоятель – Ракар был не любитель задавать лишних вопросов.

– Они приедут ночью, как вы и велели, преподобный, – голос юноши упал до шёпота. – Обещают ровно в назначенное время.

– Отлично. – Антонио отвернулся к окну, взгляд его упал на редких послушников, занимавшихся своими делами. На периметре и возле белоснежных ворот виднелись редкие силуэты сестёр битвы. – Доверяю это дело тебе, Ракар. Ничем не выдай себя, даже перед стариком Робаром. Он не поймёт, уж поверь.

Юноша поклонился. Именно Робар, старый друг Антонио, официально являлся заместителем настоятеля, и ему преподобный легко доверил бы свою жизнь, но в этом случае на него полагаться было нельзя, нет. Когда-то в молодости Робар был сильным воином, затем, позднее, более двадцати лет так же эффективно управлял мирной жизнью монастыря, но при этом оставался слишком верен своим идеалам, простодушным слугой Императора. Антонио ценил это в своём верном друге, но сейчас оно лишь мешало. Настоятель был уверен, что старина Робар ничуть не поймёт его.

– Святой отец ничего не узнает от меня, можете быть уверены.

–Несколько сотен душ Его в твоих руках, Ракар. Помни, что в случае неудачи ты подведёшь вовсе не меня. Ступай. Я более ничего не хочу говорить об этом.

Кипучая энергия Лукуллы быстро распространилась среди остальных беженцев. Люди действительно будто спали, и им нужно было лишь одного прикосновения, чтобы проснуться. Не прошло и часа, как люди покинули кельи и стали обращаться к послушникам и проповедникам храма. Началась уборка, стирка, ремонт, готовка. Каждый помогал, чем мог. Несколько мальчиков даже выбрались за ворота и принялись чистить недавно выпавший снег. Антонио наблюдал за всем этим из окна, сухая улыбка не сходила с его уст, однако сердце старика сжимала тревога.

По внутреннему двору храма гулял ожесточившийся ветер, плясали лунные лучи. Снежные неровные лоскуты лежали тут и там, покрывая белоснежный камень, из которого тут было сложено почти всё.

Сестра битвы, вооруженная болтером, чуть напряглась, услышав шаги справа от себя. Из темноты выплыла чуть сутулившаяся фигура Ракара.

– Что-то случилось? – голос воительницы спокоен, хотя появление в столь поздний час одного из молодых послушников, обычно сопровождавших преподобного, было, мягко сказать, подозрительным.

Ракар пожал плечами, молодое, тщательно выбритое его лицо казалось каменной маской. Сорорритас редко видела юношу таким.

– Всё хорошо, Флема. Прекрасная ночь, не правда ли? Сам Бог-Император ниспослал нам эту тишину и покой.

Женщина кивнула, не совсем понимая, к чему ведет юный послушник и что следует от него ожидать.

–Однако этот мир умирает. Нам бы следовало сражаться вместе с остальными, но и защита святых мест – важное дело, я понимаю.

– Именно. А ещё тебя вызывает палатина.

Сестра Флема вновь смерила юношу взглядом. Сейчас он казался непохожим на самого себя, но в храмах было принято использовать молодых послушников и послушниц для самых разных мелких поручений. Прежде чем уйти, она произнесла:

– Пока что было тихо. Едва ли на нас кто-то нападёт. Ночь абсолютно безмолвна.

– О да, – казалось, рассеянно улыбнулся Ракар, – нет ничего страшного в том, что тебя здесь несколько минут не будет, святая сестра. Ну, тут холодно, пошли внутрь.

Воительница кивнула, пошла первой. Однако возле дверей монастыря они разделились, и юноша неслышно вернулся во тьму внутреннего двора. Ещё меньше времени у него ушло на то, чтобы вернуться к тому месту, откуда ушла сестра битвы. Там уже ждали другие послушники, люди преподобного отца Антонио.

Мысленно он покачал головой. Преподобный действительно устроил небольшой ночной сбор, в целях проверки боеготовности охраны. Бедные сёстры! Бесконечно преданные делу Экклезиархии, бесстрашные, могучие воительницы, всё же во многом оставались наивными. Ради интереса Ракар пару дней назад решил посчитать их: всего девятнадцать сорроритас охраняло храм и беженцев! Прискорбно мало, чтобы остановить серьёзного врага – и всё же, самих воительниц это ничуть не смущало, и они со всей серьёзностью относились к исполнению своего долга.

Не прошло и трёх минут, как в окружавшей храм ночной тишине послышался едва слышимый рокот. Ракар подал знак. Неслышно открылись широкие двери чёрного хода.

– Вы едва не опоздали.

Из черной транспортной машины выходили люди. Один из них, тщедушный тощий мужчина лет тридцати вышел вперед.

– Вы бы видели дорогу, светлейший. Всё замело. К тому же приказ был подъехать бесшумно, а это…

– Меньше слов. К делу. И чтобы ни одна снежинка не упала.

Тщедушный мужчина кивнул, однако в его приказах уже не было нужды – его люди уже действовали вместе с послушниками Антонио. В лучах луны на секунду блеснул металл. Ракар оставался непоколебимым, однако даже ему было трудно смотреть на выгружаемые баллоны со смертоносным газом.

Генерал Оттон принимал горячую ванну, когда его потревожил один из адъютантов.

– Что там? – недовольно спросил он, сквозь шум льющейся воды.

– Срочные новости, сэр, только для ваших ушей. Так же вас хочет видеть генерал Вангиннем.

– Передай ему, что скоро буду.

Оттону пришлось поспешить, и он покинул ванну всего через десять минут, резко пахнущий благовониями. Чуть больше времени ушло на сборы.

«Новостью» оказалось то, что они и так все ждали – Лозория, Белая Гавань, пала. Только то, что она продержалась более суток, для многих стало несколько приятной внезапностью. Обреченные, героические защитники города выиграли им больше времени, чем предполагалось.