Псих. Дилогия

И нырнул вниз, к руслу реки, успев ещё увидеть, как черным дождём падают на посёлок обгоревшие обломки "Торнадо".

Меня не достали - пронесло, то ли прохлопали, то ли просто не успели - и я так и пошёл, прижимаясь к дну ущелья, в непрострельной зоне над прячущими реку валунами.

– Летун, ты куда, летун?
– широкополосной передачей ворвался вдруг в эфир чей-то надтреснутый голос.
– Смываешься, летун? Очко заиграло?

Я понял - спецназовцы. Живы ещё, значит.

Злость - от обречённости. Расклад им ясен. Как бы там ни было, я - ушёл. Им - оставаться.

И подыхать.

Я запросил базу.

– Отбой, зеро, отбой, зеро, - монотонно повторили мне.

И тут же взорвались сердитым:

– Приказ ясен? Почему не отвечаете?

– Приказ ясен, - сказал я.
– Третий и Шестой сбиты, вызываю подкрепление. Тут стационарная ракетная установка, сдвоенная, в шахте под электростанцией. Повторяю - сдвоенная стационарка в шахте под электростанцией. Координаты...

Я называл координаты, а думал о спецназовцах. Так и так им кранты. Наши взорвут вместе с установкой или ирзаи додолбят. И не снимешь парней никак - отвес, приткнуться негде. Опять же, огонь из посёлка не подавишь, пока там установка торчит.

Замкнутый круг.

– Возвращайтесь на базу, - велели мне.

А вслед неслось:

– Летун, сука, ... твою, ..., что ж ты, ..., своих, ..., хоронишь заживо, мы ж ... здесь, ... !

И вдруг - резким диссонансом с многоэтажным матом:

– Летун, не бросай нас!

Чёрт.

В "Стрижа" больше одного человека не вместишь, хоть тресни. Такая уж это леталка маломерная.

Я снова вызвал базу.

– Ну, что ещё?
– спросили у меня совсем не по-уставному.

– Вы уже выслали подкрепление?

– Тебе, ..., ..., что за дело?
– отозвалась база.

Вот это да.

– Так выслали или нет?
– упрямо уточнил я.

– Седьмой, мать твою, - прорезался на волне базы голос комбата, - ты, ... недоделанный, заткнёшься сегодня или нет? Я сам, блин, на устав плевал и плюю, но не до такой же, блин, степени, это, блин, разговоры не для эфира. Вы мне, энтузиасты ..., и так уже подкузьмили. Пол посёлка спалить, блин, приют ещё какой-то на мою голову, я, блин, вовек не отмоюсь! А чтоб прояснить твою психованную башку, скажу: электростанция - стратегический объект, мы по тому району вообще больше не работаем, ты понял или нет, ... твою?

Так там был приют? Не видел что-то. Шквальный огонь - видел, приют - нет.

А место для батарей мы, что ли, выбирали? А обломки двух "Торнадо" на посёлок свалить - это как тогда?

Чёрт.

– Подготовьте мне "Шквал", - сказал я.
– Без боезапаса. Я сниму парней.

"Шквал" - малый штурмовик. Шестиместник, и если не брать ракет, человек двенадцать на нем увезти можно. Он манёвренней, чем грузовик, а главное - только штурмовик защищён настолько, чтобы выдержать прямой огонь плазменных батарей.

– Хрен тебе, а не "Шквал", - выплеснулось в эфир.
– Мы по тому району больше не работаем, ты что, не понял? У тебя, ..., со слухом плохо? Духу твоего близко там не будет, ..., на губу сядешь по прилёту, ..., ...!

– Сам ты ..., ... и ... , - отчётливо произнёс я.

В эфире воцарилась тишина.

На базе я посадил леталку возле площадки со штурмовиками - и сразу увидел со всех ног бегущего по полосе Тараса. Надо полагать, механик, как всегда, слушал в своём закутке наши переговоры по снятому со списанной машины волновику. От командного поста тоже кто-то нёсся, но те откровенно запаздывали - скорей всего, не ожидали, что я перейду от слов к делу.

А Тарас вот догадался. Умница.

– Который из "Шквалов" готов?
– спросил я его с ходу, вываливаясь из леталки.
– Который?

Механик запыхался и тяжело дышал, едва не складываясь пополам после быстрого бега. И первыми его словами, торопливыми, взахлёб, были:

– Не надо, Данилка.

Черные глаза-вишни смотрели умоляюще.

Да что за день сегодня, и впрямь.

– Я могу сам определить. Но это дольше. Который?

– Приказа ведь не было, - тоскливо проговорил Тарас.
– Куда ж ты без приказа-то? Не те, свои ведь собьют. Не лезь, Данилка, а? И эти ещё... "поводки" у вас. Пропадёшь же, паря.

– Который?

Не дожидаясь ответа, я направился к штурмовику.

– Не этот, - страдая, словно от боли, сказал механик.
– Тот, что слева.

И негромко протянул-простонал мне вслед:

– Данилка-а...

Вот чёрт.

***

Я поднял машину, на лету приноравливаясь к тяжёлому ходу штурмовика - сразу после "Стрижа" это чувствовалось особенно остро. И тут же услышал голос комбата в эфире.

– Парень, - произнёс он неожиданно вкрадчиво, - не шали. Погорячились и будет. Ругань я тебе спущу, дело мужское, не такое бывает. А штурмовик - это уже серьёзно, это дело расстрельное, слышишь? Не подводи себя, сажай леталку.

– Сяду, - пообещал я.
– Сниму спецназ и сяду. Я не буду стрелять по посёлку, не волнуйтесь.

– Не делай глупостей, парень, - посуровел комбат.

По-моему, он мне не поверил.

Зону ПВО базы я пересёк с замиранием сердца, каждую секунду ожидая нацеленной в брюхо, наведённой по коду опознавателя ракеты - своей ракеты, которая не промахнётся.

Обошлось.

– Перевёл дыхание?
– спросил комбат.
– Зря. Мне собственный штурмовик гробить не резон. Пока другие возможности есть. Про поводок ты помнишь?