Псих. Дилогия

– Я только сниму спецназ.

– Мне без разницы.

– Я сниму спецназ и вернусь!

– Мне без разницы, парень. Я обязан дать сигнал на активацию. При малейшем нарушении приказа. Даже при подозрении на нарушение. Дальнейшее - уже не моя ответственность. Не моя головная боль и не мой выбор.

Очень буднично он это сказал. Буднично и отстранённо. Только слово "выбор" подчеркнул интонацией.

Выбор.

Чей-то палец на кнопке. Кто-то безликий взвешивает проблему, решает - дать шанс... Завершить миссию...

Лопнувшая ампулка в теле. Яд, начинающий медленное движение по жилам. Или быстрое. Предатель, сидящий внутри тебя.

И сразу показалось, будто уже кружится голова.

– Я могу вытащить этих парней!

Не спорить, оборвал я сам себя.

Не спорить, не втягиваться в дискуссию.

Не просить.

Ты принял решение.

Выполняй его.

Я прибавил скорость.

В ущелье ничего не изменилось. Да, собственно, и не должно было - это только мне показалось, будто много времени прошло. А на деле-то - минуты.

Впрочем, вру. Спецназовцам эти минуты тоже наверняка короткими не казались.

Много секунд в минуте. Особенно - если тебя две батареи прицельным огнём из-под земли выковыривают.

Я вышел на волну, на которой так недавно слушал виртуозный мат.

– Живы?
– спросил.

– Ты кто?
– настороженно поинтересовался хриплый голос.

– Летун. Тот, который сука и прочее.

– И что?

– Вас сколько?

– А тебе-то?

Ну вот. Ещё и с ними препираться.

– Вы, крысы наземные, - не отказал я себе в удовольствии.
– Сможете жопы свои в леталку за четыре секунды погрузить? Больше я не удержу.

Четыре секунды - тоже та ещё эквилибристика выйдет. Прикидывал-то я на голой интуиции. Штурмовик - он для зависания не предназначен.

А другая леталка не уйдёт из-под батарей.

– В твоего комара?
– удивились на той стороне.

– Парни, - сказал я.
– Я серьёзно. Я гоню "Шквал". Подставлю вам крыло. Ныряйте в люк. Только быстро.

– Сделаем, - делово отозвался уже другой голос.
– Нас семеро живых. Двое ранены. Остальные...

– Трупы не тащить, - отрезал я жёстко.
– Завалимся все.

Спецназовец коротко ответил:

– Есть.

Обычно эти ребята тела своих не бросают. Не от сентиментальности. Но то, что с ними делают ирзаи, если находят - лучше не видеть.

Не тот случай.

Вести штурмовик вдоль извилистого каменистого русла, прижимаясь ко дну ущелья, было ощутимо сложней, чем "Стрижа". В какой-то момент я даже подумал, не переоценил ли свои силы, задумывая эту операцию.

Справлюсь.

– Внимание, - просигналил я.
– Захожу снизу.

– Готовы.

Я заходил вдоль склона, едва не брея брюхом чахлые кустики травы; движок, запросто разгоняющий тяжёлую махину до космических скоростей, подвывал глухо, потея непривычно на нижнем режиме.

Лишь бы не захлебнулся.

От системы наведения ракетной установки склон меня прикроет. Если не высунуться. А вот от батарей на другом берегу...

От батарей - только броня. Иначе никак. Хорошо хоть, ракетчика с ручником я снял. Если там второго нет.

Ещё хорошо, что из плазменных пушек штурмовик так просто не прошибёшь. Не та весовая категория.

Плохо, что эти пушки я прочувствую кожей.

Настроиться.

"Ты - не леталка, - снова напомнил я себе.
– Ты - нейродрайвер, ты - внутри брони".

Всего несколько секунд. Удержать машину. И - можно будет драпать.

Содрогаясь на грани сваливания, "Шквал" медленно выполз в прострельную зону.

***

Штурмовик - тяжёлая машина, даже малый штурмовик. Но все же это - боевая леталка, рассчитанная на почти непредсказуемые условия, с многократно расширенным диапазоном и запасом мощности движка, по манёвренности достигающая максимально возможных для своей массы показателей. Надёжная, хорошо сбалансированная машина. По огневой мощи "Шквал" намного превосходит любой из истребителей; даже не полностью вооружённому, ему ничего не стоило бы стереть с лица земли навязший в зубах посёлок, а уж с полным боезапасом - вместе с половиной горы, к которой он прилепился.

Я знал это, когда брал леталку. Но только сейчас понял, как удивительно, что до сих пор жив. Что мне хотя бы дали время на попытку.

То, что я задумал, действительно выходило за грань возможного. Я признал это в миг, когда две мощные наземные батареи сосредоточили на мне свой огонь.

"Шквал" хорошо защищён. Но тут есть парадокс.

Пилот, управляющий машиной с пульта - даже самый лучший пилот - всегда остаётся за барьером запроектированного. Любой вынужденный шаг через этот барьер - неоправданный риск, потому что он не знает, не может знать, простит ли ему этот шаг леталка.

Нейродрайвер способен заставить машину выйти за рамки предписанного и дозволенного, выложиться до дна, предъявив все заначки, все то, что осталось скрытым для самих проектировщиков. Найти баланс между процентом технологического разброса на микроуровне и случайными перехлёстами, индивидуальными для каждого аппарата. Он способен на это именно потому, что сам чувствует себя леталкой.

Однако пилот принимает решения, сидя внутри машины, защищённый броней. Нейродрайвер открыт; в бою машина - это он. И никакие тренинги, никакие настройки не помогут, если он потеряет сознание от боли.