Псих. Дилогия

– Множество раз.

– Нет!
– решительно отвела рукой Ро.
– Не так. Не может быть.

– Почему?

– Ты сам не такой. Ты... цельный.

Я заметил тихо:

– Я штрафник, Ро, помнишь?

Она сказала:

– Для меня это неважно.

Вот и понимай, как хочешь.

Иногда мне казалось, что где-то глубоко внутри Роми прячет от людских глаз старую, незаживающую рану, прячет давно и привычно, надёжно не подпуская никого к саднящему месту. А временами я бывал убеждён, что сам придумал эту трагическую деталь, потому что более уверенную в себе и независимую женщину, чем Ро, было трудно даже представить.

И все равно... Мне хотелось укрыть её в ладонях... Хотелось драться со всем миром, чтобы заставить мир вежливо раскланиваться с ней... И ещё мне казалось - дайте только время, я смогу найти, понять то тревожное, что живёт в ней, сумею нежно-нежно, бережно и осторожно излечить её боль...

Мы завершили прогулку в небольшой квартирке, которую Ро делила с другой докторшей, но подруга как раз была на дежурстве... Мы пили вино и дегустировали фрукты, не затрудняя себя одеванием... Любили друг друга, заедая любовь грушами и инжиром.

***

Время, да.

Примерно через неделю после нашего выхода в город Роми сказала мне:

– Был запрос насчёт тебя. Ваше начальство считает, что ты уже слишком долго лечишься.

– И?
– спросил я хрипло, потому что сердце улетело куда-то в пятки.

– Мы с главврачом написали этакую гневную петицию. Думаю, дней десять ещё отобьём. Но больше вряд ли.

Меня отпустило. Десять дней - целая вечность.

– Этого мало, - серьёзно заметила Ро.
– Я постараюсь выкроить для тебя побольше часов в "аквариуме".

– Лучше просто выкрои для меня побольше часов.

Она подняла брови.

– Одно другому не мешает.

Сутки Варвура длятся чуть меньше стандартных. Но никогда ещё они не были такими короткими.

Как-то раз Ро встретила меня словами:

– Оказывается, я столько времени сплю со знаменитостью - и даже не знаю об этом!

Взглянула слегка игриво, потом внимательно, и тут же посерьёзнела вмиг, заметила осторожно:

– Я не хотела ничего задеть. Прости, если...

Я пожал плечами.

– Нечего тут задевать. Я просто не понял, о чём ты.

– Это скромность, или ты разными вещами знаменит?

– Разными, конечно, - попытался пошутить я.
– На родине меня даже в новостях показывали.

Кажется, шутка не получилась. Возможно, прозвучала как-то не так.

– На четвёртом этаже лежат ребята из второго пехотного, - немного грустно проговорила Роми.
– Кто-то из них тебя узнал. Я теперь таких леденящих душу историй наслушалась о легендарном Психе.

Я знал, о каких парнях речь. Месяца четыре назад мы утюжили для их батальона дорогу с перевала. Хвост колонны отсек обвал, и арьергард уже пришлось забирать бортами. Ничего особенного там не было, просто я снимал последних и на взлёте уходил от ракетного обстрела. Парни впечатлились. Недавно в госпиталь угодили двое из той группы; самое смешное, что они умудрились узнать меня при встрече.

Роми я сказал:

– Это они из чувства мужской солидарности тебе наплели.

Она вздохнула.

– Врешь ведь.

И добавила:

– Я боюсь за тебя, Данил. Такие прозвища так просто не дают.

Языки бы поотрывать тем парням из второго пехотного.

Нашу последнюю ночь мы провели в квартирке Роми. Не знаю, как Ро уладила вопрос с подругой - возможно, конечно, её дежурство именно в эту ночь и было просто совпадением, но скорее всего нет; впрочем, меня это не особенно волновало. Я грубо нарушил госпитальный распорядок, смотавшись на ночь; это не волновало тоже. Меня волновала Роми.

Она была сама не своя в эти последние дни. Нервная, взвинченная, почти истеричная временами - такой я её прежде не знал. И ещё - она как-то закрылась внутренне, словно отдалилась от меня заранее, не дожидаясь отъезда; словно усилием воли выдавила меня из своей души, жадно замещая это контактом телесным. Такой ненасытной, исступлённой в сексе она тоже прежде не была.

А мне... Мне хотелось так много рассказать ей и столь многое объяснить... И может быть, я и сумел бы пробить, уничтожить эту возникшую вдруг стену отчуждения - если бы верил, что я вправе это делать. Если бы мог позволить себе хоть чуть-чуть уверенности в завтрашнем дне. Если бы не боялся обмануть её этой уверенностью.

Вместо этого я постарался убедить Ро улететь с Варвура. Она отмахнулась досадливо. Вряд ли я был первым, кто советовал ей это. Возможно, было ошибкой вообще заговаривать на эту тему. Возможно, она все-таки ждала другого в глубине души. Не знаю.

Мы расстались утром, оба измотанные, не спавшие ни минуты. Оба - так мне показалось - с гложущим ощущением неудовлетворённости. Роми отправилась работать, я - оформлять какие-то бестолковые бумажки. Едва успел всё сделать - пришла леталка. За мной прислали Тёмку, и я вдруг обнаружил, что чертовски рад его видеть.

К Ро я заскочил ненадолго, перед самым отлётом. Она вздрогнула, спросила: "Всё?" Я сказал: "Леталка ждёт". Вдруг начал: "Ро, я..." - она не дала договорить, закрыла губы сначала ладонью, потом поцелуем. Провожать меня к леталке она не пошла.

Я нагло отобрал у Тёмы управление. Слияние меня всегда выручало.

11.

На базе кое-что изменилось. Появились новые лица, ушли многие из старых. Погиб Одноглазый - глупо, на поле, от взрыва неиспользованной ракеты в завалившейся на посадке леталке. Скай стал водить свою тройку. Мне в ведомые определили по старой памяти Тёму, и ещё одного совсем зелёного, чуть ли не вчера с транспорта, парнишку. Этот новичок пожелал себе позывной "Орёл". Я сначала посмеялся, а потом поразмыслил, да так его и записал. Все равно прежняя система поэтапного именования гикнулась вместе с Одноглазым. Так пусть парень порадуется - вдруг да повезёт ему с таким позывным.

Уже после этого я случайно услышал, как пацан выспрашивает у Тёмы, что за "погоняло" такое у их ведущего.

– Непростое погоняло, известное, - важно ответствовал Тёмка, подпуская туману.
– Ты, парень, вот что, ты его лучше не зли, а летун он от бога, с таким ведомым ходить - считай, счастливый билет вытянул.

– Не, а почему псих?
– громким шёпотом переспросил новичок.

И испуганно добавил:

– ПСНА у его, что ли?