Психосинтез. Теория и практика. От душевного кризиса к высшему "Я"

Максим — Может быть, это слишком сильно сказано, но он сознает трагичность бытия.

Кэрол — То есть он сознает страдание. Насколько это важно для вас – видеть страдание? Находите ли вы ценной эту способность воспринимать страдание?

Максим — Да, нахожу. Страдания окружающих меня людей, их болезни и смерть – все это я воспринимаю очень близко к сердцу. С другой стороны, страдание дает понимание.

Кэрол — Не возникает ли у вас, когда вы находитесь в этой части, глубокое чувство связи с другими людьми?

Максим — В общем-то да.

Кэрол — В сущности, это уже не пассивность.

Максим — В этом смысле – да.

Кэрол — Это активность. И эту активность нужно не отвергать, а поддерживать и привносить в свою жизнь. Таким образом, активны обе части, и между этими двумя формами активности может установиться замечательное равновесие. Но чтобы это стало возможным, необходимо прочно утвердиться в центре.

Я хотела бы знать, все ли из вас переживали это центральное место как обособленное и отделенное от остальных частей, как место ясности и тишины, или же пребывание в центре переживалось вами как-то иначе?

Сергей — По-моему, центральная позиция нейтральна.

Оксана — Если бы она не была нейтральной, это была бы еще одна субличность.

Егор — А я испытывал в центре очень эмоциональные переживания.

Кэрол — Я спрашиваю об этом потому, что очень часто люди путают центр со своей критической частью, критикующей все остальные части. Не могли бы вы, Егор, поделиться с нами теми чувствами, которые вы испытывали в центре?

Егор — Попадая в центр, я всякий раз начинал нервничать: какую же из субличностей мне выбрать или как их совместить. Ведь речь идет, в общем-то, не только о сексуальности в узком смысле, как это могло показаться вчера. Одна субличность – работающая, созидающая; а вторая – воплощает собой обычную лень, сибаритство, тягу к удовольствиям, к комфорту. И поэтому находясь в средней части я нервничал, пытаясь разрешить эту проблему.

Клер — Что именно заставляло вас нервничать, что создавало чувство неудовлетворенности?

Егор — Я пытался выяснить, что мне нужно. Имеет ли смысл во имя науки, например, отказываться от того, что могут получать от жизни другие люди? Или же это глупо, потому что я состарюсь и умру, о трудах моих забудут, и никому до них не будет дела. А в процессе работы я отказываюсь от целого ряда удовольствий, положительных эмоций... Короче говоря, в чем смысл жизни?

Клер — Похоже, что находясь в центре, вы решали проблему того, что для вас более важно. Вам трудно сделать выбор, поскольку вы находите определенную ценность с обеих сторон. По-видимому, вы переживаете эту ситуацию, находясь в третьей субличности, которая борется за действительно достойные ценности и пытается выяснить, что ценнее – личное или общественное. Но чтобы попасть в центр, нужно выйти даже из той субличности, для которой существует эта, несомненно, важная дилемма.

Люда — Одна из моих субличностей также оказалась сильнее меня, и я не смогла вернуться в центр. Справа от меня была активная, энергичная, деловая женщина, желающая отдавать распоряжения, а слева – пассивная, уходящая от всего. Так вот, когда я попыталась стать этой пассивной субличностью, она сказала: "Оставь меня!" И она сказала это с такой силой, что я осталась в ней – я почувствовала, что у меня нет сил вернуться в центр.

Кэрол — Есть еще один принцип, о котором мы пока еще не говорили. Он называется "воля". Это энергия, которая применяется в тех случаях, когда кажется, что вы утратили всякую точку опоры. Допустим, что какая-то субличность оказалась настолько сильной, что поглотила вас, и вы не знаете, что делать. В таком случае вы можете принять волевое решение стать на три дня этой субличностью; более того, вы можете даже усилить, утрировать черты этой субличности. Это позволит вам лучше почувствовать, как она действует, чего хочет, в чем нуждается, чего ей недостает. При этом вы живете как бы двойной жизнью: вы – субличность, и в то же время вы – ее наблюдатель.

Клер — Фактически, это упражнение воли, намерения – постоянно перемещаться в центр, спрашивая поглотившую вас часть: "Чего ты хочешь? И что тебе нужно?" Особенно важен последний вопрос, вопрос о потребностях. Возможно, вам, Люда, поможет, если вы зададите своим частям этот вопрос.

Люда — Я пыталась задавать его, но диалога, к сожалению, не получилось.

Клер — Обе части уклонились от диалога?

Люда — Нет, только вторая.

Клер — А первая, сильная?

Люда — Первая не смогла дать мне сил. Оказывается, она слабее второй.

Клер — Желание, чтобы тебя оставили одну – это желание. Но что ей нужно, какова ее потребность?

Люда — Она сказала, что у нее нет сил.

Клер — И что же ей нужно?

Люда — Чтобы ее оставили, не трогали. Не проявляли по отношению к ней активности.

Клер — Зачем она хочет остаться одной? Чего она ищет?

Люда — Отдыха, покоя. Состояние медитации ей ближе, потому что оно дает чувство покоя.

Клер — Следовательно, этой вашей части нужен покой? То есть одиночество – одна из форм искомого покоя. Но существуют и другие способы обретения покоя, не предполагающие конфликта с активной частью.

Кэрол — А чего хотела активная часть? И что ей было нужно?

Люда — Она нуждалась в деятельности.

Клер — А чего она ждет от деятельности.

Люда — Успеха.

Клер — А зачем ей нужен успех?

Люда — Чтобы испытывать чувство удовлетворения.

Клер — Зачем она стремится испытать это чувство, зачем оно ей нужно?

Люда — Чтобы достичь комфортного состояния.

Клер — А комфорт – не иное ли это название покоя?

Люда — Да.

Клер — Таким образом, обе ваши части – активная и пассивная – стремятся к одному, к покою. Следовательно, не такие уж они и антагонисты, как кажется на первый взгляд. Они могут найти друг в друге много общего.

Оксана — Я хотела бы рассказать о своем опыте. Возможно, он поможет Егору; дело в том, что у нас примерно одинаковые субличности. Одна – активная, творческая, а другая – стремится к удовольствиям. Но между ними не было конфликта. Я считаю, это объясняется тем, что когда я была в центре, там не было ничего, он был бесплотен. Это был покой. Это был круг света от луча прожектора. Из этого центра я могла пойти в сторону любой субличности – направо, налево и куда угодно. Я могла пойти и в сторону Критика – субличности, которая конфликтует со всеми остальными субличностями, – но я усилием воли удерживалась от этого шага и оставалась в состоянии покоя. Мое центральное положение снимало конфликт между этими двумя субличностями, передавая им свое ровное, спокойное состояние.