Псы Господа

Но это ей не грозит. Нужно только реже вдыхать… Зато здесь спокойно. Одиноко…

Вода прозрачная, кристальная, ила здесь нет. Иловое поле в западной части озера – там, где пологий спуск к воде. А здесь… здесь лед. Донный лед, невообразимо древний, прикрытый слоем нанесенного песка и мелких камней… Когда-то ползущий с севера ледник накрыл тут всё, заморозив жизнь на тысячелетия… Чтобы потом, отступая, вытаивая по каплям, оставить высокие грунтовые воды, влажные леса, болота… И это озеро.

Босые ноги Ирины коснулись дна: плотного, гладкого. Она замерла. Тело расслабилось полностью. Она почти его не чувствовала. Словно вся жизнь сосредоточилась в голове. Возможно, так и было – весь кислород шел на обеспечение работы мозга.

Сможет?

Убить сможет?

Сможет! Любого… Того, кто попадется первым.

Как? Зацелует? Задушит в смертельных объятиях? Утащит в воду? Защекочет до смерти? Или попросту подкрадется к спящему и ударит изо всех сил по голове?

Неважно, говорил ей хранитель. Главное, чтобы она сама сделала это. Народишко тут спившийся, поучал старик. Наплодили детей-дегенератов. А озеру-то разницы нет – молодой, старый, умный, глупый… Так что найдешь ребеночка – тоже сгодится. И сроку, не забудь, неделя тебе. Уж не обессудь, дочка. Не сумеешь – сама помрешь. Утонешь. Откажут жабреца-то…

А ведь она не желала смерти своим врагам – ни следователю, ни прокурору-подонку. Даже насильнику – не желала… Смерть – не самое страшное, все когда-то умрут. Мечталось о другом: отправить их на зону, да по статье подходящей, – порядки тамошние теперь всем известны. И пусть их там оттрахают во все дыры, и трахают каждый день… Что, интересно, запоют эти скоты, когда их будут «просто насиловать»… Ирина почувствовала, как сжимаются ее кулаки. Слез в воде не ощущалась, но она знала, что плачет снова.

Если для того, чтобы отомстить, ей нужно убить – она это сделает. Сумеет. Исхитрится как-нибудь.

Выйдет ночью. Будет искать. Деревня неподалеку… Старик сказал, что парочка ее предшественниц договорились полюбовно с семейкой местных алкашей – те продали им двоих детишек. До сих пор водку попивают…

Но Ирина тогда покачала головой – денег не было. А если бы были? «Нет, ребенка не буду убивать», – решила она. Лучше мамашу-алкоголичку придушить.

Ирина шевельнула ногами, начиная медленный подъем.

А если не выйдет?

Тогда и жить незачем.

Утонет она, а лобаста оттащит ее за волосы к подводной пещере. «Полным-полна пещерка косточек. Белых, нежных, девичьих, – говорил старик. – Не исполнишь, что уговорено, – и твои там лягут…»

3.

Дышать стало легче, холодная чистая вода словно опьяняла. Ирина раскинула руки и выгнулась в медленном, плавном обратном сальто. Перед глазами проплыла тьма и сменилась прозрачной толщей воды, пронизанной солнечным светом.

Зачем ждать ночи? Можно выйти из озера. Легкие заработают, едва закроются жаберные щели – так старик объяснял. «По первости больно будет, но ты терпи. Телу-то попривыкнуть надобно. Чем чаще воду на воздух меняешь, тем лучше. Потом, как уедешь, – под водой хоть раз в неделю побыть нужно, жабреца попользовать…»

А старуха-лобаста добавила – позже, наедине: «А кушать тебе, девонька, куда больше придется… Сила новая, большая – и кормежки такой же требует. Да и в эти дни не постись, разговейся поскорее…» Ирина тогда не поняла: «Как? Чем?!», среди ее вещей, хранившихся где-то в доме Хозяина, продуктов уже не осталось. А мысль о том, что она в нынешнем своем виде заявится пообедать в какую-нибудь сельскую столовую, – вызывала истерический смех… Лобаста на прямой вопрос ответила точно так же: своим лающим смехом: «А вот тело само и подскажет, девонька, его тока слушайся… Я те аппетит портить не стану…»

И тело подсказало… Вчера. Она чувствовала голод, все сильнее и сильнее. Нерешительно поплыла к берегу, к дальнему, заросшему лесом – хотя что съедобное можно найти в лесу? Ягоды и орехи не поспели, грибы-колосовики может уже и растут, но сырыми в пищу не годятся… Осознав этот неприятный факт, Ирина замерла в воде, неподалеку от кромки прибрежной растительности. Что же имела в виду старуха? Непонятно… Потом она вспомнила где-то слышанное – что молодые побеги камыша съедобны – самая их нижняя часть. Или это говорилось про тростник?

В любом случае стоит проверить. Ирина медленно-медленно, чуть шевеля ногами, поплыла вдоль берега, всматриваясь в прогалины подводных зарослей. И увидела это – показавшееся поначалу палкой, поленом, случайно угодившим в озеро… Но почему полено не лежит на дне, как бывает с давно мокнущей в воде древесиной, и не плавает на поверхности? Почему зависло горизонтально вполводы?

Полено едва заметно шевельнулось – Ирина поняла: рыба! Щука!

Хищница, неподвижно застыв, терпеливо поджидала неосторожную рыбью мелочь. Ирина подплывала к ней медленно, осторожно (не очень понимая, зачем она это делает – без огня и котелка уху не сваришь), затем резко рванулась вперед… Есть!!!

Она сжимала упругую бьющуюся рыбу, пытаясь передавить горло – хотя какое у щуки горло? – ничего не получалось, щука трепыхалась всё сильнее, и всё сильнее терзали желудок Ирины голодные спазмы…

Потом она не понимала: как, как такое могло получиться? Но как-то получилось… Она вцепилась зубами в добычу, стиснула челюсти.

Ирина глотала торопливо, не жуя: куски плоти – еще живой, еще трепещущей – скользили по пищеводу. Голод исчезал на глазах, а еще, странное дело, она почувствовала возбуждение, нараставшее с каждой секундой… Тело, охваченное внезапным желанием, изогнулось в воде, Ира застонала – но стон получился беззвучным. Под водой не ощущаются запахи – по крайней мере обонянием человека. Или русалки. Но она отчего-то ощущала сладковатый запах гниения, все более усиливающийся. Обонятельная галлюцинация.

Глава 4. ПУТЬ ДИЛЕТАНТА – VI Светлов, деревня Щелицы, 06 июля 1999 года

1.

Мотоцикл Петра оказался колясочной «Явой» лет тридцати от роду. Ветеран псковского бездорожья некогда был выкрашен в ярко-красный цвет, ныне потускневший и поблекший, – и мало отличавшийся по колеру от помятой физиономии водителя. На ногах, впрочем, Петр держался твердо.

«Господи, где он раскопал эту рухлядь?» – Светлов с сомнением взглянул на транспортное средство. Хотя привередничать не место и не время…

Танька, понурая и невыспавшаяся, переминалась с ноги на ногу. Петр бросил на нее быстрый взгляд, но ничего не сказал.

– Еще приедешь-то? – спросила она у Светлова. Без особого, впрочем, интереса.

– На обратном пути заверну, – сказал он равнодушно. – Иди-ка ты домой…

– Не-а, бабка дрыхнет еще, не отопрет… Пойду к нашим, в часовню, может не все вылакали…

Светлов улыбнулся, вспомнив, какой посыл получила от него на прощание троица любителей портвейна. Едва ли Таньке что-то достанется…