Псы войны. Гексалогия
Шрифт:
– Сэр, - сзади подошёл Джинджи.
– Капитан Лангаротти сообщил, что будет ждать Вас в отеле. Господин президент тоже изъявил желание вас видеть...
– А как там "Тоскана"?
– Уже вышла в море. Мистер Земмлер и какой-то рыбак на борту.
– Спасибо! Ты сегодня очень славно потрудился. Сообщи Лангаротти, что я еду во дворец. Я там задержусь надолго: пусть ужинают без меня. Вон мсье Борлик спешит к своей машине: догони и скажи, что я его хочу завтра видеть.
– Есть, сэр.
Проследив глазами за Джинджи, Шеннон уселся на заднее
– Во дворец!
В этот вечер беседа между реальным и формальным лидерами зангарийской революции затянулся до полуночи, и два приятеля-наёмника завалились спать так и не дождавшись своего командира. Шеннон наскоро поужинал во дворце и пешком направился в "Индепенденс". Для порядка его сопровождал автоматчик. На прибрежном шоссе им дорогу перегородил какой-то человек. Полковник осветил его лицо фонариком и признал в нём Флорис. Она подошла к наёмнику и взяла его за руку:
– Я хочу провести ночь с тобой, - прошептала она.
– Пойдём, - сказал Шеннон, подхватывая её за талию...
5. ПОХОРОНЫ
Ночь с женщиной помогла полковнику снять напряжение, которое в нём копилось с момента отплытия из Кастельона. Впервые за двадцать шесть дней наёмник позволил себе немного расслабиться. Он намеренно остался в постели, когда Флорис встала. Он наблюдал за ней краем глаза, невольно сравнивая с Джулией. Оно, конечно, было не в пользу докторши. Преимущество дочки Мэнсона заключалось не только в молодости и свежести. Ее миниатюрная точеная фигура, молочная белизна кожи и длинные, доходившие почти до пояса, волосы, девичья жизнерадостность резко контрастировали плоской, смуглой и остриженной коротко, циничной врачихи. Зато она не задаёт лишних вопросов и не канючит, нашёл себе оправдание Шеннон. Он продолжал наблюдать, как она одевает своё лёгкое платье, подзаводит часы и берёт сумочку.
– Мне пора на дежурство, - сказала она, наткнувшись на его взгляд.
– Извини, что разбудила!
– Сколько уже времени?
– Половина восьмого! Мне на дежурство!
– сухо сказала она уже из дверей номера.
– Прощай!
– Прощай!
Совещание во дворце было назначено на половину десятого, поэтому Шеннон решил привести себя в порядок. Когда он зашёл в ванную, он был сильно удивлён: его одежда и бельё были выстираны и аккуратно сложены на столике.
– Интересно, когда это она успела?
– пробормотал он и стал одеваться, напевая "Испанский Гарлем". За стандартным завтраком он встретил Лангаротти, лениво ковырявшего яичницу с ветчиной:
– Шеф, похороны Вламинка и Дюпре состоятся завтра после утренней мессы.
– Где?
– К северу от порта есть старое христианское кладбище. Оно расположено прямо на берегу океана. Там в прежние времена хоронили моряков и солдат...
– Отличная компания!
– Курт сказал тоже самое!
– У меня до заседания Госсовета ещё уйма времени. Давай навестим папашу Вилька. Эй, кто там есть? Жорж! Фредди!
К столику подошёл официант, накрывая на завтрак:
– Слушаю Вас, мсье?
–
Жорж, ты не видел мсье Борлика?– Я Фредди, мсье. Он вчера снял номер в отеле и не выходил из него. Позвольте поинтересоваться, что Вам подать. Яичницу?
– Яйца мне надоели. Давай порридж и сосиски. И, пожалуйста, передай мсье Борлику, что мы хотим к нему зайти в номер.
– Сию минуту!
Фредди побежал к стойке, что крикнул на кухню и стал крутить диск телефонного аппарата. Потом что-то стал говорить в трубку.
– Никак не могу отличить Жоржа от Фредди, - посетовал Шеннон, наливая себе жидкий кофе.
– Я тоже часто их путаю,- меланхолично ответил корсиканец, который закончил свой завтрак и занялся любимым делом - заточкой своего ножа.
Через несколько минут Фредди принёс завтрак и сообщил, что мсье Борлик сам спустится, поскольку он в номере не один.
– А он похотлив, папаша Вильк!
– произнёс Шеннон игриво.
Лангаротти ответил ему понимающей улыбкой:
– Тут девок пруд пруди. Это у них даже изменой не считается. Так, марш-марш Ты, по-моему, тоже играл в лошадку сегодня ночью...
Шеннон нехотя кивнул и решил сменить тему разговора:
– Надо подумать, как хоронить Санди.
– Ага. Может отдадим его тело родичам Джонни? Пусть их похоронят вместе.
– Поговори с ними об этом.
– Ладно. Хороший он был парень!
– Да. Помниться он служил телохранителем Френчи.
– Угу. Их у него было двое Санди и Манди. Помнишь, всё подтрунивали над Жаком?
– Да. Насчёт Пятницы и уик-энда. Он не обижался...
– Весёлое было время! Я начинал в его кодо командиром роты.
– Он был неплохой командир. Куда он делся?
– Не знаю. Слышал только, что он покинул Биафру из-за разногласий с генералом. Мне кажется, что он работал на Фоккара...
– Если это так, то он сейчас нежится где-нибудь на Антибе...
– А вот и наш папаша Вильк!
– корсиканец вложил оружие в ножны и помахал рукой Вильку. Пыхтя от напряжения, тот подошёл к столу.
– Вы меня звали, полковник!
Шеннон повернулся, чтобы задать назревший вопрос.
– Не трудитесь выяснить, откуда я это знаю, Шеннон,- Борлик не дал вставить слово.
– Новости здесь разлетаются очень быстро. Но не бойтесь, ни Жан-Батист, ни Гомез тут не причём. Вас узнал кто-то из сотрудников советского посольства...
– Я думал, что мне удастся сохранить инкогнито несколько дольше...
– Здесь это не важно. Ваших людей здесь так мало, что их не берут в расчёт. Зачем Вы хотели видеть меня?
– Бенъард рассказал мне о Вашем оружейном бизнесе.
– Ну, этого следовало ожидать. Кстати, где он сам? Я его не видел со вчерашнего дня...
– Он выполняет секретное задание правительства.
– Ну, слава Богу! А то я думал, что его уже того...
– С чего Вы взяли?
– Революция часто убивает своих детей!
– Ладно. К делу! Правительство хочет, чтобы Вы привели в порядок оружие, захваченное у Кимбы.