Птенцы Виндерхейма
Шрифт:
– Прости, пожалуйста, если я сейчас скажу бестактность. Если не хочешь, можешь не отвечать, – еще более осторожно продолжила Гурда. – Но почему ты вообще сюда поехала? Ты же не хочешь быть пилотом?
Лакшми вздохнула тяжко-тяжко:
– Боги не послали моему отцу сыновей. Должна была ехать моя сестра Рани, но она и мама… Они обе так плакали. Я сказала, что поеду вместо нее.
За окошком северный ветер низким голосом тянул унылую песню. Ожесточенно спорили сокурсники над «Стратегемами».
– Хорошо, что я поехала. Рани умерла бы здесь от
– Погоди! – Глаза Тэфи сердито сузились. – Это не тот ли Даршан, который был твоим женихом?
– Да, это он. Но это неважно.
– Ничего себе неважно! – С недавних пор Тэфи необычайно остро воспринимала все, что касалось дел сердечных. – Ловкая стерва!
– Не надо, пожалуйста. Не говори так о ней, ты ничего не знаешь!
– Она гадина, использовала тебя.
Лакшми вскочила:
– ТЫ НИЧЕГО НЕ ЗНАЕШЬ!
Мальчишки в углу оторвались от учебника. Один выразительно покрутил пальцем у виска.
– Я пойду!
– Стой! Лакшми, подожди!
Гурда дернула Тэфи за рукав:
– Сиди с нами.
– Надо ее догнать…
– Тэфи, ты уже достаточно ей наговорила. Хватит плевать в чужих родственников.
– Я просто не могу этого слышать. – Гальтка сердито всплеснула руками. – И вы тут сидите, как будто так и надо… Альдис, ты чего молчишь?
В последнее время Тэфи начала считать себя в ответе за все, что происходит или происходило с близкими ей людьми. Иногда такая забота подкупала, иногда за нее хотелось прибить. Даже желай Альдис разделить негодование подруги, ничего бы не получилось. Выйти замуж в пятнадцать лет и остаток жизни управлять хозяйством, следить за слугами, рожать, воспитывать детей…
Ужас какой! Свихнуться можно от такого «счастья».
– Я думаю, женихи Лакшми – это не наше дело.
Гальтка замолчала и надулась. Обычно Альдис поддерживала ее в вопросах наведения справедливости.
Обычно их обсуждения не затрагивали друзей и знакомых.
Не стоило начинать расспросы. С подачи Гвендолен в маленькой компании давно установилось негласное правило не лезть в чужое прошлое. Кому-то слишком больно было вспоминать родных, для кого-то Виндерхейм стал настоящим спасением от домашней тирании. Задавать много вопросов – неуместно, судить – бестактно. Если человек захочет, сам расскажет.
– Гурда, когда мы поговорим с Сигрид насчет замены?
– Надо выбрать подходящий момент. Риоко согласилась, Накамура так вообще в восторге…
– Прошел уже месяц.
– Да, я знаю. – Гурда покраснела. – Прости, я поговорю с ней завтра.
– Мы поговорим.
– Да, конечно, мы.
Стол накрыла тень – рядом, сердито сложив руки на груди, стояла Гвендолен.
– Кто обидел ребенка? – грозно спросила она. – Почему Лакшми вернулась в комнату вся в соплях?
Тэфи показала язык:
– Поверить не могу – Гвен пришла заступаться за обиженных.
Рагнарёк на пороге?– Неа. Я пришла за моим учебником, который она тут оставила. Доверяй вам после этого ценные вещи… и, кстати, Альдис… – Она хихикнула. – По дороге встретила Бийрана – он искал тебя.
– Мамочки!
Курсантка вскочила как ошпаренная.
– Не советую, – предупредила Гвен, угадав ее намерение. – Он может ждать внизу. Или на лестнице.
Что за идиотская архитектура в корпусе первокурсников?! Единственная лестница из комнаты вела вниз, в холл.
Девушка сползла под стол и забилась в щель между скамейкой и стеной.
Только бы пронесло!
Гвен присела рядом.
– Ой, а я тебя вижу…
– Отвернись, пожалуйста! Меня тут нет!
Гальтка снова хихикнула:
– Как же нет, когда вот она ты? Ладно, ладно, исчезаю…
Теперь было видно только ее сапоги.
– Так, учебник я нашла… Посижу-ка с вами немного. Вдруг Бийран придет. Я не могу это пропустить!
Кто-то опустился сверху на скамью, и чужие ноги окончательно перегородили обзор.
– Так и будешь прятаться? – раздался над головой укоризненный голос Тэфи. – Не жалко тебе его?
Альдис промолчала.
– Ты не можешь вечно бегать. Когда-нибудь придется поговорить.
Когда-нибудь придется. Но не в этот раз.
После чтения ойкуменовской лирики у Бийрана совсем потекла лодка. Парень приставал к Альдис на совместных занятиях, подкарауливал ее после лекций, назойливо предлагал свою помощь, снова читал стихи и все время говорил, говорил, говорил. Рядом с ним девушка почти физически ощущала, как тонет в чужом велеречивом словоблудии: уже через пять минут уши словно забивало ватой, а разум отказывался воспринимать смысл сказанного.
И главное – совершенно непонятно, что с ним таким можно сделать? Он не дразнился, не пытался поссориться. Он, кажется, даже не издевался…
– Ума не приложу, чего ему надо? – пожаловалась как-то Альдис подругам.
Джинлей только хмыкнула, Гурда странно посмотрела, а вот Гвендолен не упустила возможности поехидничать.
– Действительно, чего бы ему могло быть нужно? – обманчиво-невинным тоном спросила она в пространство.
– О чем ты, Гвен? Говори прямо.
– Слушай, ну не надо притворяться невинной кошечкой, – вмешалась Тэфи.
– Я не притворяюсь.
Тэфи вгляделась повнимательнее в ее лицо и прыснула:
– Да втюрился он!
– Врешь! – Отчего-то она ужасно разозлилась. Захотелось накричать на Тэфи, чтобы та не молола ерунды. – У тебя от общения с Фридмундом остатки мозгов ветром выдуло.
– Да не вру я! Честно.
– Точно, – подключилась Гвендолен. – Все девчонки давно знают, ты одна не замечаешь.
– Идите вы…
Но ушла как раз Альдис. Сбежала под насмешливые комментарии подруг, забыв конспекты на столе. И долго еще потом наворачивала круги по тропинке для утренних пробежек, переваривая обиду непонятно на кого.