Птенцы Виндерхейма
Шрифт:
– Сказал бы, что умираю от любопытства, но на самом деле мне все равно. Даю слово, что не буду рассказывать о нашем разговоре без прямого приказа руководства. Теперь удиви меня, чтобы я не жалел о своем обещании.
– Рагнар Иварссон, выпуск прошлого года. Помнишь его?
– Эрл с амбициями мэйджора Горнего Дома. Конечно, помню. – Он побарабанил пальцами по столу. – Знаешь, это неожиданно. Рагнар. Выпуск прошлого года. Не Гудиссон. Меня все сейчас о нем спрашивают. Это ведь не уловка с твоей стороны, Сигрид?
– Мне неинтересны сплетни.
– Все так говорят.
– Мне неинтересны сплетни. Мне интересен Рагнар Иварссон.
– Зачем он тебе?
– Надо.
Бранаг раздраженно отодвинул пустой стакан. Эта женщина его нервировала своей холодностью и целеустремленностью. Он и сам не прочь был иной раз изобразить этакого инеистого великана, которому все безразлично и никто не нужен. Но рядом с Сигрид удержать искомый образ не получалось.
Наверное, потому, что одноглазая ничего не изображала.
– А, сожри тебя йотуны, это надо было включать в условия сделки! Ладно. Что тебе рассказать про Тара? Давать отчет за все пять лет, в течение которых я пытался выбить из этого парня бестолочь, – слишком утомительно.
– Тара – это кто?
– Не «Тара», а Тар. Это Рагнар. Так его прозвали ребята. В честь чжанского горного козла. Рагнар был таким же упрямым. И прыгал по горам немногим хуже.
– Он плохо учился?
– Почему плохо? Хорошо учился. Был одним из лучших на курсе.
– Значит, проблемы с пилотированием?
– Йотуна с два! Этот сванд был гением! Полная синергия, великолепная реакция, потрясающее умение просчитывать маневры. Он летал как бог, об этом твердили все, кого ставили с ним в команду. Да я и сам видел. Парень жил небом…
– Но после выпускных его назначили в наземные войска?
– У него с дисциплиной проблемы были, а не с пилотированием. Знаешь все эти песни и сказания про бунтарей, которые посылают командира куда подальше, а потом выигрывают войну в одиночку? Вот это про него.
– Ты хочешь сказать…
– Я хочу сказать, что так бывает только в песнях. Раз за разом Рагнар попадал в одни и те же сети. Нельзя плевать на начальство и подчиненных и ждать, что тебя все будут любить и прощать, будь ты хоть Зигфрид Драконоборец. Время гениальных одиночек прошло давным-давно.
– Я знаю это.
– Ты знаешь. Я знаю. А он не знал. Точнее, знал, но не хотел принимать. Я много возился с этим парнем, Сигрид. Думаешь, мне не было обидно, когда его назначили в сухопутные войска? Но я понимаю начальство. Чтобы быть хорошим пилотом, еще недостаточно быть гениальным пилотом.
Маска скучающего циника слетела с ротного. Бранаг завелся не на шутку, видно, его и в самом деле волновала история беспутного сванда.
– У него были друзья?
– Скорее приятели. Больше всех он общался с Энгусом. Хороший парень, спокойный, как тюлень. Был твейром на «валькирии» Тара, сейчас капитан НСК.
Клид помолчал.
– Когда
Энгус получил назначение, они поругались. Мальчишка был невменяем от обиды. Не знаю, помирились ли потом.– И это все друзья?
– Была еще эта ниронская девочка. Сачико, кажется. Бегала за ним хвостиком. Отчислена после четвертого курса. Не думаю, что она что-то значила для Рагнара. Пожалуй, все.
– Мало.
– С таким гонором можно удивляться, что у него вообще были друзья. Тар слишком кичился своими успехами, слишком хотел быть лучше всех, всегда лез вперед. Таких не любят, знаешь ли.
– Знаю.
– Может, это моя вина? Может, кто-то другой, опытный, вроде Вальди, смог бы справиться лучше. Я пытаюсь понять…
Необычная грустная улыбка тронула губы женщины:
– Ты никогда не будешь знать наверняка, Клид. Я бы сказала «забудь», но ты не забудешь.
– Что, я не первый, кто тебе так душу изливает?
– Я похожа на человека, которому все изливают душу? Ты не первый, кто спрашивает себя снова и снова: «Мог ли я что-то сделать?»
Клид моргнул.
– А… понял. Давно?
– Давно. Пятнадцать лет назад. Мой первый выпуск.
– И что с ней?
Сигрид отвела взгляд:
– Умерла.
– Вот и с Таром так. Парень получил назначение на Северный Обрыв и погиб там как герой. Знаешь, я не удивлен. Такие долго не живут. Я даже не удивлюсь, если выясниться, что перед смертью он избил командира базы и сбежал из карцера, чтобы совершить свой подвиг. Это очень в духе Тара. Но как же жалко…
– Жалко, – согласилась ротная. – Значит, ты больше ничего не слышал о Рагнаре?
– Нет. – Бранаг встал. – Знаешь, спасибо за разговор. Наверное, мне он был нужен.
– Пожалуйста.
– Не скажешь, зачем тебе это?
Женщина покачала головой.
– Ты ведь делаешь это не по заданию какой-нибудь хитрой задницы из Небесного Ока?
Между душеведами и ротными за много лет совместной работы укрепилась стойкая неприязнь, тщательно скрываемая обеими сторонами.
– Не оскорбляй меня.
– Ладно, извини. Скользкая сволочь Гуннульв три раза пытался вызвать меня на неформальный разговор. Не понимаю, откуда такое внимание к моему душевному здоровью.
– Интересно.
– А мне – нет. – Ротный приложил кулак к груди в ритуальном приветствии и вышел.
Альдис Суртсдоттир
Гурда сдержала обещание. На следующий день она подошла к Альдис сразу после завтрака.
– Пойдем, поговорим с Сигрид.
Теперь пришел уже черед Альдис сомневаться:
– Ты уверена, что сейчас подходящий момент? У нас лекции через десять минут.
– Да, верно. Тогда когда?
– Не знаю. Надо выбрать время, чтобы она была в хорошем настроении.
– У нее дома через час после занятий?
– Нет! Ни в коем случае!
Воспоминания о письме и огромной лесной кошке еще были свежи. Разум подсказывал, что женщина отнюдь не обрадуется новому вторжению.
В итоге они подкараулили сержанта Кнутсдоттир в обеденный перерыв на выходе из офицерской столовой.