Птица, лишенная голоса

Дойдя до уборной, он остановился и медленно поставил меня на пол. Не отходя, придержал одной рукой за талию, а второй – открыл дверь. С непривычки у меня закружилась голова, и я начала делать глубокие вдохи и выдохи, ожидая, когда меня отпустит.

Через несколько секунд молодой человек, увидев, почему я медлю, мягко спросил:

– Хочешь, чтобы я тебе помог? Ты сможешь справиться сама?

И как он тебе поможет, Ляль?!

Скорее всего, самой справиться мне будет сложно, но ему это знать необязательно.

– Да, все в порядке, – пробормотала я и прошла вперед, хватаясь за дверь.

Я медленно вошла в тесное помещение, не обращая внимания на незнакомца, который стоял и ждал, будто я могу упасть в любой момент.

Закрывая за собой дверь, я услышала его голос:

– Я здесь. Если закружится голова, кричи, – добавил он.

Улыбнувшись в ответ на его настойчивую заботу, я закрылась и встала перед зеркалом, облокотившись на раковину. Я задержала дыхание, приготовившись взглянуть правде в глаза; отражение в зеркале разом выбило воздух из моих легких. Правая сторона была в печальном состоянии. В нескольких местах я заметила засохшие пятна крови, лицо отекло. Из-за пластыря я не могла разглядеть швов на брови, но кожа вокруг этого места была сплошь покрыта синяками.

Я была в шоке. То, как за несколько часов изменилось мое лицо, еще раз напомнило мне, что мой образ жизни явно был опасен для здоровья.

Моей жизни угрожали, и отражение служило доказательством этому.

Страх, который я испытала в ту ночь, вновь напомнил о себе; руки дрожали, когда я пыталась открыть кран. С трудом намочив бумажное полотенце, я начала медленно вытирать засохшие следы крови с лица. Мои глаза наполнились слезами, и я с силой сжала зубы. Не сейчас. Я не могла сейчас плакать.

Казалось, что на меня из зеркала смотрел другой человек. Я опустила взгляд и вымыла руки. На мне все еще был спортивный костюм, в котором я приехала в Стамбул. На одежде остались следы грязи после падения. Мне придется снова попросить этих людей о помощи и принести мои чемоданы. Как бы тревожно мне ни было находиться бок о бок с этими незнакомцами, уверена, что без них мне было бы гораздо хуже.

Как только я развернулась и уже решила выйти, в дверь постучали.

– Ты в порядке? – спросил молодой человек. – Что-то случилось?

Может быть, у нас несварение желудка, поэтому мы и не выходим. Уйдешь ты уже, любознательный ты такой?

Открыв дверь, я произнесла:

– Нет, ничего не случилось.

Он тут же бегло осмотрел меня с ног до головы. Убедившись, что со мной все в порядке, он снова, не дожидаясь моей просьбы, бережно придержал меня за талию и проводил до кровати. Пока он помогал мне лечь, дверь открылась, но незнакомец даже не дернулся. Омер, зайдя в палату, уставился на нас, пытаясь понять, что тут произошло, пока его друг накрывал меня одеялом и продолжал помогать. Перед тем как отойти, он еще раз пристально посмотрел на меня. Через секунду, которая показалась мне вечностью, незнакомец отошел в сторону.

Омер разорвал наш зрительный контакт с незнакомцем, обратившись ко мне:

– Ты хотела есть. Как ты?

В его вопросе явно слышалась надежда, что я скажу ему, будто все в порядке. В руках он держал пакет, в котором, хотелось надеяться, была еда; он положил его на тумбочку рядом с кроватью.

– Она смогла умыть лицо и руки, – объяснил человек, имя которого мне пора было уже узнать. – Принес? – добавил он, имея в виду еду.

Омер молча кивнул и указал на пакет. Я с благодарностью улыбнулась.

– Спасибо за то, что так заботитесь обо мне. А ведь я даже не знаю ваших имен, – хрипло ответила я.

– Не говори глупостей, мы за тебя в ответе. И будем рядом, пока тебе не станет лучше, – повторил Омер с легкой усмешкой. Я послала ему ответную улыбку.

Незнакомец, стоявший рядом, открыл пакет и произнес, сощурившись:

– Каран.

Я с непониманием уставилась на него.

– Карам?

Омер издал звук, похожий на хихиканье, а Каран улыбнулся и ответил озорным тоном:

– Вообще-то я Каран, но если хочешь, можешь называть меня Карамом [2] …

Ляль, ты ему понравилась, что ли? Что это за игры с притяжательными суффиксами?

Я постаралась не показывать своего удивления.

– Я неправильно поняла. Извините, – ответила я и отвернулась, заметив его насмешливый взгляд.

Покачав головой, он с улыбкой достал из пакета миску с чечевичным супом, которую поставил на прикроватный столик.

Он только и ищет повод посмеяться.

2

Игра слов. В турецком языке местоимения «мой», «твой» и т. д. выражаются за счет присоединения аффиксов к подлежащему. Принадлежность к 1-му лицу единственного числа выражается надбавкой аффикса «м» [«лале» (lale) – тюльпан, «лалем» (lalem) – мой тюльпан, «эв» (ev) – дом, «эвим» (evim) – мой дом].

Путая имя Карана, героиня оговаривается и словно говорит: «Мой Каран», собеседник замечает эту деталь и использует ее в качестве заигрывания.

Омер доброжелательно сказал:

– А я Омер. Приятно познакомиться, Эфляль.

Да мы уже знаем твое имя, дорогой.

Омер, в отличие от своего друга, держался более вежливо.

– Мне тоже очень приятно. Я, конечно, не хотела знакомиться при таких обстоятельствах, но так уж получилось, – приветливо ответила я.

– Ты только поправляйся, и потом мы снова как следует познакомимся, не переживай, – добавил он.

Омер с добротой посмотрел на меня. Его глаза слегка сузились, когда он улыбнулся; он показался мне очень милым.

– Ты сможешь поесть сама? – спросил Карам. Ой, то есть Каран.

Успокойся, Ляль.

Может, этот Каран думает, что я инвалид?

– Ха-ха, – ответила я.

Омер посмотрел на меня с пониманием:

– Ты пока ешь, а нам нужно обсудить кое-что с Караном. Но мы будем прямо за дверью. Если тебе что-то потребуется, только крикни.

– Хорошо, – кивнула я в ответ.

Тем временем я уже зачерпнула ложкой чечевичный суп. Оба молодых человека внимательно наблюдали за мной и, удостоверившись, что я и правда справлюсь, вышли из палаты, прикрыв за собой дверь.

Суп был очень вкусным, а может, это я была слишком голодна. Мой желудок праздновал.

Тише ты, тебя же вырвет.

Я продолжала стремительно поглощать еду с мыслью, что «чему быть – того не миновать», вырвет так вырвет, как вдруг на тумбочке завибрировал телефон. Я повернулась на звук.

Должно быть, это телефон Карана. Сгорая от любопытства, я взглянула на экран и увидела, что звонил Ясин Гёркем. Мой брат. По телу пробежали мурашки. Ведь прямо сейчас я могла услышать родной голос, который скрасит чувство одиночества, поселившееся в груди. Сердце забилось так, словно было готово вот-вот выпрыгнуть наружу. Я протянула руку и бесцеремонно схватила телефон. Конечно, мне следовало позвать Омера и Карана в палату, но я не могла терпеть и в конце концов сама ответила на звонок.