Птица солнца
Шрифт:
– Бен? – негромко окликнула она.
– Да. – Я сел, и она быстро подошла ко мне. – Что, Сал?
В ответ она поцеловала меня в губы. Я, совершенно ошарашенный, застыл в ее объятиях, и она прижалась ко мне щекой. Тихо, порывисто прошептала:
– Люби меня, Бен.
В этом было что-то неправильное, отчаянно неправильное. Я не чувствовал просыпающегося желания, только теплое сочувствие.
– Но почему, Сал? – спросил я. – Почему именно сейчас?
– Потому что мне это нужно, Бен.
– Нет, Салли. Не думаю. Это тебе нужно меньше всего.
Она вдруг разразилась
– Я шлюха, правда, Бен? – прошептала она и уснула. Я до утра не сомкнул глаз, глядя на нее. Думаю, я уже тогда знал, что происходит, только не хотел себе признаваться.
За завтраком Лорен внезапно объявил, что вся семья немедленно возвращается в Йоханнесбург, а не остается еще на один день, как первоначально планировалось. Мне трудно было скрыть разочарование, и как только мы остались наедине, я спросил у Лорена о причине. Но он лишь взглянул на небо и, выражая смирение, пожал плечами.
– Тебе повезло, Бен, что ты не женился. Ох уж эти бабы!
На неделю жизнь в Лунном городе снова вернулась в прежнее спокойное русло. Мы с Ралом продолжили поиски могил древних, а остальные усиленно занимались свитками. И вот, когда в жаркий полдень мы с Ралом сидели в скудной тени верблюжьей колючки, прямо у моих ног из травы появилась маленькая фигурка эльфа.
– Птица Солнца, – негромко сказал Ксаи, – я много дней шел, чтобы увидеть солнечный блеск твоего присутствия. – Он одарил меня прекрасным комплиментом, и мое сердце устремилось к нему.
– Рал, – сказал я, – дай кисет, пожалуйста.
Весь полдень мы просидели под верблюжьей колючкой за разговором. Беседа с первобытными африканцами – это своего рода искусство, сложный ритуал вопросов и ответов, поэтому прошло немало времени, прежде чем Ксаи добрался до темы, обсудить которую он пришел.
– Помнит ли Птица Солнца Воду-В-Скалах, где мы убили слона?
– Птица Солнца хорошо ее помнит.
– Помнит ли Птица Солнца маленькие отверстия, которые проделали в скале белые духи?
– Птица Солнца их никогда не забудет.
– Эти отверстия доставили Птице Солнца и большому золотому много радости, правда?
– Действительно.
– С того самого дня, охотясь, я новыми глазами смотрел на землю. Хочет ли Птица Солнца посетить еще одно место с такими отверстиями?
– Хочу ли я!
– Я тебя туда отведу, – пообещал Ксаи.
– А я дам тебе столько табака, сколько ты сможешь унести, – в свою очередь пообещал я, и мы радостно посмотрели друг на друга. – Далеко ли это место? – спросил я.
Оно за «большой проволокой», – сказал он.
Это трехсотмильная проволочная ограда вдоль родезийской границы; по ней пущен ток – она предназначена для контроля над передвижениями диких животных и для того, чтобы препятствовать распространению эпидемий. Придется получать разрешение у родезийцев. Когда Ксаи продолжал описывать место, которое, по-видимому, находилось на самой границе с Замбией у реки Замбези, я понял, что придется обратиться к Лорену за помощью в организации экспедиции. Нам
нужно было попасть в местность неподалеку от районов активной террористической деятельности.Ксаи отказался сопровождать меня в лагерь, полный его традиционных врагов – банту. Мы договорились встретиться под верблюжьей колючкой через три дня, когда Ксаи завершит очередной обход своих ловушек.
В тот же вечер мне повезло: я связался с только что вернувшимся с Мадагаскара Лореном.
– Что случилось, Бен? – его голос перекрывал атмосферные помехи.
– Ничего, Ло. Наш маленький друг бушмен нашел еще одну древнюю золотую шахту. Он хочет отвести меня к ней.
– Прекрасно, Бен. Слоновья шахта уже дает продукцию, и перспективы очень хороши.
– Есть одна трудность, Ло. Это в Родезии, в закрытых районах.
– Пустяки. Я это улажу.
На следующий вечер он снова разговаривал со мной.
– Условились на следующий понедельник. У пограничных ворот Панда Матенга нас встретит эскорт родезийской полиции.
– Нас? – переспросил я.
– Урву пару дней, Бен. Просто не могу устоять. Возьми с собой бушмена, отправляйтесь на «лендровере» к Панда Матенга. Я прилечу из Булавайо на вертолете. Там встретимся. В понедельник утром.
Командир полицейского эскорта, помощник инспектора полиции, оказался одним из тех рослых, похожих на мальчишек, молодых родезийцев с безупречными манерами и спокойной уверенностью профессионала, которых я считаю наиболее надежными. С ним были сержант аскари и пять констеблей. Ранг командира и состав эскорта дали мне представление об уровне, на котором Лорен провел переговоры о сотрудничестве.
Нам выделили два «лендровера», со смонтированными на кузовах легкими пулеметами. Остальное вооружение отряда было не менее внушительным, чего и следовало ожидать на границах страны, подвергающейся непрерывным налетам террористов.
– Доктор Кейзин. – Инспектор отдал мне честь, и мы обменялись рукопожатием. – Меня зовут Макдональд, Алистер Макдональд. Позвольте представить моих людей.
Все они были матабеле, рослыми лунолицыми отпрысками потомков Чаки, которых 150 лет назад увел генерал-измен–ник Мзиликази. Все в камуфляже и мягких шляпах, они вытянулись во фрунт, когда Макдональд провел меня мимо строя.
– Это сержант Ндабука. – Я заговорил с ними на беглом синдебеле, и их строгое военное выражение сменилось широкими ослепительными улыбками.
Ксаи чувствовал себя в их обществе очень неуверенно. Он не отставал от меня ни на шаг, как щенок.
– А знаете, доктор, приказ, изданный полицией Британской Южной Африки, действует по сей день, он до сих пор не отменен, – сказал мне Макдональд, с интересом разглядывая Ксаи. – Согласно этому приказу любого бушмена следует расстреливать на месте. Это первый, какого я вижу. Бедняги!
– Да. – Я слышал об этом приказе, который сейчас, конечно, попросту курьезен, но дает представление об отношении, существовавшем в прошлом столетии, в эпоху больших охот на бушменов, когда сотни всадников собирались вместе, чтобы загонять и убивать бедных маленьких эльфов, точно опасных животных.