Птицеферма

— Итак, у нас два финалиста, — подытоживает Филин. — Пересмешник, ты принимаешь почетное второе место в прошедших испытаниях? — спрашивает явно для порядка, для Главы победа Момота с самого начала — само собой разумеющееся.

Пересмешник выпрямляется, подхватывает ладонью кровавый ручеек, продолжающий стекать по его лицу.

— Не принимаю, — заявляет, и темные брови Главы удивленно ползут вверх. — Я хочу первое.

До крови закусываю губу. Не отступится, будет бороться до последнего… Зачем?

Хочется выкрикнуть вслух это «зачем». Молчу, сжимаю зубы.

— Твое право, — Филин разводит руками, но на его лице явно читается, что вместо почетного звания второго бойца Птицефермы в его глазах Пересмешник теперь получает не менее звучное звание — «идиот». Глава отходит, пятясь; похлопывает оживившегося Момота по мускулистому плечу. — Ты уж полегче.

Вроде бы не сказал ничего такого, но в то же время ясно дал понять: «Не убивай, он мне ещё пригодится».

Момот понятливо кивает — послушный пес. Но его взгляд красноречиво говорит о том, что, кроме как остаться в живых, его противнику рассчитывать не на что.

— А его не сделает, — грустно бормочет себе под нос Сова.

Не реагирую, смотрю только на Пересмешника, не хочу пропустить момент, когда он тоже взглянет в мою сторону. А в том, что посмотрит, не сомневаюсь.

Филин отходит, направляется к табурету, восседая на котором он и провел все предыдущие туры состязаний. Момот разминает заждавшиеся кулаки.

И в этот момент Пересмешник переводит взгляд на меня. Прямо смотрю в ответ, прижимаю сжатую в кулак ладонь к груди. «Я болею за тебя», — произношу одними губами.

Он чуть смежает веки — понял.

— Начали! — кричит Филин со своего места. На губах ухмылка — происходящее его забавляет.

— Не сдюжит, — вздыхает Сова.

— Замолчи! — одергиваю ее, не отводя глаз от «ринга».

Противники начинают кружить по квадрату. Момот улыбается, точно так же, как тогда, когда размозжил голову Кулику. Пересмешник, наоборот, впервые за время сегодняшних испытаний серьезен.

Момот делает попытку ударить. Пересмешник уворачивается. Еще раз. Тот почти достает, но Пересмешник успевает поднырнуть под его занесенный для удара кулак во второй раз.

Тянет время, хочет вымотать. Но как быть с тем, что он сам уже устал гораздо сильнее противника?

Момот сводит брови к переносице, замахивается вновь, напоминая медведя, пытающегося достать назойливого комара. Но Пересмешник снова не идет на сближение.

— Бейтесь! — кричит Филин. Ему нужно зрелище, и чем кровавее, тем лучше.

Окрик Главы для Момота — как запуск сигнальной ракеты. Он с рыком бросается вперед, сбивая Пересмешника с ног. Оба катятся по земле, поднимая целое облако пыли.

А когда пыль оседает, Пересмешник уже каким-то образом снова на ногах; сплевывает кровь. Момот тяжело дышит; у него разбита губа.

Новая попытка повалить прыткого соперника. Первая — провальная, вторая — успешная: Пересмешник на земле, а Момот всем весом наваливается сверху. Мне даже кажется, что я слышу хруст трескающихся ребер.

Момот пытается дотянуться до горла, но Пересмешник выворачивается, саданув великана в колено. Тому это как мертвому припарка, но мгновение выиграно, и Пересмешник уже на ногах.

Он слишком вымотан предыдущими двумя поединками, скорость снижается. Пропускает удар в челюсть, летит спиной вперед и плашмя падает у самых кольев. Момот радостно рычит и бросается вперед, намереваясь рухнуть сверху всей своей огромной массой. Пересмешник успевает перекатиться в сторону буквально за долю секунды до того, как было бы поздно.

Несмотря на свои габариты и массу, Момот двигается легко и быстро. Оба снова на ногах; сходятся…

Мне хочется зажмуриться, но я смотрю, сжимая вспотевшие ладони под подбородком.

Никто не произносит ни слова. Во дворе стоит мертвая, напряженная тишина, нарушаемая лишь тяжелым дыханием борющихся, звуками ударов и падений на землю.

Снова катятся по глине, уже не понимаю, кто и в какой момент оказывается сверху. Момот тщетно пытается добраться до шеи своей жертвы или до лица, вероятно, чтобы выдавить глаза. Правил нет, есть только одно — не использовать вспомогательные предметы.

Момот получает удар в пах, всхрапывает, как раненый бык. Пересмешник берет в захват его шею, но и шея у Момота — бычья, так просто не сломаешь: железные мышцы.

Удушающий прием. Момот хрипит, дергается, резко подается назад и с размаха впечатывает Пересмешника в землю всей своей тушей. Теперь не сомневаюсь, что после такого невозможно сохранить ребра целыми.

Оба в крови, в облаке пыли. Момот рычит, то ли от злости, то ли для устрашения.

Рывок, удар. Пересмешник снова врезается спиной в землю, но опять откатывается, встает.

И опять — падение.

Субъективно бой длится бесконечно.

Еще одно столкновение с глиняной поверхностью «ринга». Пересмешник опять снизу, а его руки на горле противника. Перекат, теперь он сверху. Еще раз…

— Они же поубивают друг друга! — не выдерживает напряжения Чайка; вскакивает.

Ворон силой усаживает ее на место. Филин адресует своему главному помощнику одобрительный кивок и вновь устремляет взгляд на «ринг». На его губах сдержанная, но все же заметная улыбка — он до сих пор уверен в победе своего «палача».

Теперь вскакиваю на ноги я. Не могу больше.

— Сделай его! — ору так громко, насколько позволяет объем легких. — Давай!

— Ты что творишь, дурная? — ахает Сова.

Плевать. Меня просили болеть, и я болею. Нужна поддержка — я ее дам.

Пересмешнику снова удается взять шею Момота в захват. Слишком толстая… Тот пытается вывернуться, но теперь он тоже устал, и его вес больше не играет ему на руку. Момот хрипит.

Вижу, как дергается было вверх рука Главы, кажется, впервые усомнившегося в исходе боя, но потом возвращается обратно на колено. Филину не хочется терять «палача», но и интересен исход состязания без постороннего вмешательства.

Хрип.