Птичий глаз

— Матросов с Восточного, а значит, покупатели тоже были местные, потому что в центр его вряд ли бы пустили.

— Не факт, — Сизый нахмурился. — Помнишь, баба Зина говорила, что у них часто центральные ребята с местными что-то перетирают?

— Выходит, за Золотаревым может стоять кто-то с центра, — Сокол докурил сигарету. — Либо мы гении, либо не замечаем очевидного. Шайка Гурова раньше держали центр, но поскольку они сейчас тихо сидят, то кто-то новый пытается там свои порядки строить.

— Тот, кто пытается там все под себя подмять, наверняка захочет поживиться сегодня, — Сорока достала из кармана буклет. — Сегодня Масленица, крысята выползут, чтобы наркотой поторговать, людей то полно.

— Значит, и мы едем, — Сокол хлопнул по коленям и поднялся с кресла. — Если крысят не поймаем, то хотя бы развеемся.

— Все? — спросил Чиж.

— Нельзя Гнездо оставлять, — Сокол нахмурился.

— Я присмотрю, езжайте, отдохните, — Глухарь слегка улыбнулся.

Сокол благодарно пожал руку Глухарю и погладил по голове Плюшу на прощанье. Окинув взглядом Птиц, он вздохнул, направляясь к машине, чтобы снова приготовить ее для поездки. Сокол, как и всегда, сидел за рулем, а рядом с ним сидела Ласточка, что была несказанно рада вернуться вперед из пассажирского отсека. Сизый и Щегол сидели на лавке напротив Сороки и Чижа. Это была самая благоприятная рассадка, поскольку Чиж и Сорока не особо любили Щегла, а он их. Повезло Сизому, который был в благоприятных отношениях с каждым из Птиц.

— Поверить не могу, что снова сижу в этом багажнике спустя столько времени, — Чиж прикрыл глаза и сделал глубокий вдох.

— А мне даже непривычно видеть тебя где-то за пределами Гнезда, — Сорока рассмеялась.

— Ты не выходил из Гнезда с момента, как попал сюда? — Щегол удивленно вскинул брови.

— Я в розыске, не забыл? — Чиж посмотрел в стекло на дверях кузова. — Выпускали только в лес, а сегодня просто праздник какой-то.

— Но ведь…

— Давайте помолчим немного? — Сизый пихнул Щегла в бок. — А то голова трещит от всего происходящего.

Щегол хотел спросить, но понял, что и сам запутался в том, что хотел спросить, поэтому решил оставить это до лучших времен. Почему только Чиж заперт в Гнезде, раз они вместе с Сизым попали сюда, скрываясь от ложных обвинений. В очередной раз он вспомнил слова Ласточки о том, что нужно задавать как можно меньше вопросов. Но как быть, когда с каждым днем он понимает все меньше в происходящем, хоть и должно быть наоборот. «Буханка» подъехала к парку, который располагался неподалеку от трамвайной остановки с рисунком птичьего черепа. Из парка было слышно музыку и голос ведущего, что вел программу праздника, а где-то на фоне звучал детский смех и радостные возгласы взрослых.

— Друг друга примерно в поле зрения держите, — Сокол посмотрел на Птиц. — По одному тоже желательно не шатайтесь, ну и на подозрительных людей внимание обращаем, — он поморщил нос и махнул рукой. — Все, гуляйте.

Сизый подхватил под руки Щегла и Чижа и потащил их в гущу событий. Сорока же прихватила Чижа с другой стороны и радостно пошла следом за ними. Вскоре, через пару минут они уже пропали из виду. Сокол еще несколько секунд пытался отыскать знакомые силуэты в толпе людей, но понял, что это пустая трата времени.

— Пойдем? — играючи он приобнял Ласточку. — Чайку горячего выпьем, на молодежные игрища посмотрим.

— Дурак, — буркнула она, но не отходила. — Ладно, пойдем.

— Что, даже не будешь выпытывать, зачем я сегодня к Климу Щегла взял?

— Отстань от меня со своим Щеглом, — Ласточка закатила глаза. — Мы за чаем идем или опять ругаться будем?

— Я выбираю чай.

Сокол довольно улыбнулся и, сильнее прижав к себе Ласточку, пошел с ней вглубь парка, откуда доносились звуки праздника. Иногда он любил устраивать Птицам выходной, где они могли вспомнить, что их жизнь не ограничена противостоянием, которое Сокол начал много лет назад. По крайней мере, в первую очередь это его битва, а остальным не нужно забывать о прелестях обычной жизни, о которой уже слишком давно забыл он. По обеим сторонам аллеи стояли ларьки с едой, лошади, на которых предлагали прокатиться. В самом центре парка стояло чучело, которое в конце всего мероприятия полагается сжечь. Рядом с чучелом был столб, на который молодым людям предлагалось залезть ради приза. Слева стояла большая сцена, на которой выступали то танцоры, то певцы с русскими народными песнями. С правой стороны площади молодые парни и девушки в костюмах водили хороводы, в которые изо всех сил пытались затянуть мирно стоявших людей. Сизый, Чиж, Щегол и Сорока стояли у ларька с блинами и ждали, пока им выдадут их заказ.

— Я уже и забыл, какой красочный город, — Чиж восторженно смотрел по сторонам. — Пошлите, потом на концерт посмотрим.

— Скучно! — воскликнула Сорока.

— А ты хочешь, чтобы он на столб полез? — Сизый засмеялся, забирая четыре блина. — Он же не поползень.

— Я не хочу смотреть на концерт. Глухаря попроси на гитаре сыграть вот тебе и концерт.

— Пошлите уже, а то очередь создаем.

Вцепившись в куртки друг друга, они пошли дальше по аллее, через площадь в сторону сцены, несмотря на недовольные возгласы Сороки. На сцену вышел какой-то танцевальный коллектив, и заиграла веселая мелодия. Тут Щегол почувствовал, что кто-то ухватил его сзади за плечи и потащил за собой. От страха у него встал ком в горле.

— Голубчик, бери свою голубку и айда танцевать, — мужчина ряженный в народный костюм, ухватил их с Сорокой и оторвал от Чижа и Сизого в хоровод.

— Что? Нет, стойте! — Щегол хотел вырваться, но тут уже с другой стороны его ухватила женщина в сарафане.

— Да ладно ты, — Сорока махнула рукой и поддалась на завлечение в хоровод. — Это куда веселее, чем смотреть концерт.

Заиграла веселая песня, и хоровод рассыпался на людей, и Щегол подумал, что это отличный момент сбежать. Три человека в традиционном одеянии начали показывать отдельные движения танцев, и простые люди повторяли им, организовывая крупный танцевальный флэш-моб. Щегол нашел взглядом Сороку, что активно вошла во вкус танцев, и вспомнил слова Сокола о том, чтобы не выпускать из виду своих. Мысленно выругавшись, Щегол встал поближе к Сороке и тоже начал повторять движения. Вначале это были движения «пяточка, носочек», но после люди разбились на две группы и, вторя тем же постукиванием о землю линией пошли друг на друга.

— Ого, ты не сбежал, — Сорока подхватила его за руку.

— Ага, я сбегу, а тебя тут утащат.

— Как благородно, — встав в пару со Щеглом, Сорока закружила по площади. — А с тобой я прям в безопасности.

— Ладно, я понял, — Щегол попытался выйти из этого непрерывного потока людей.

— Не понял, — Сорока подняла его руку над собой и закружилась. — Мне не нужен защитник, но нужен кто-то, с кем я могу потанцевать, — они снова собрались в хоровод. — Перестань думать и просто отдохни.

Хоровод превратился в полукруг, и люди сели на корточки. В центр вышли несколько молодых парней, разодетых в ярко красные рубахи. Они начали танцевать, подпрыгивая друг у друга над головой и перекатываясь по земле. Внезапно люди снова собрались в круг, где посередине им было велено ухватиться за синие платки. Хоровод кружил, а песня только сильнее ускорялась, и Щеглу показалось, что у него закружилась голова. Музыка стала звучать громче, и платки оказались в руках у некоторых людей. Даже Сорока умудрилась ухватить себе такой платок. Она подняла руку с платком над головой, а второй рукой ухватилась за Щегла, призывая его танцевать дальше. Из-за ее задорного смеха было сложно сдержать улыбку, и Щегол поддался этому, полностью растворяясь в танце с Сорокой.

И, возможно, Щегол мог бы забыться в этом нелепом русском народном танце, если бы краем глаза не заметил что-то, что заставило его вспомнить, кто он и где. Какие-то черные пятна поочередно мелькали в толпе людей и будто специально привлекали внимание. Щегол остановился и заострил внимание на толпе, что так назойливо заставляла его взглянуть на себя. Где-то под слоем незнакомых лиц Щегол заметил человека, чью нижнюю часть лица от носа до подбородка скрывала маска с рисунком черепа. Это бы не беспокоило его так, поскольку люди вольны носить то, что им нравится, если бы с противоположной стороны не стоял человек в идентичной маске. Оглядевшись по сторонам, Щегол заметил пятерых таких человек, что стояли по всему периметру.