Птичка в академии, или Магистры тоже плачут

— А вот у нее бы и спросила, — показал мне язык этот упертый… сказала бы бартанар, но он же еж!

— А тебе она разве не рассказывала?

— Нет, — буркнул он и внезапно скуксился. — Как только я ее об этом спрашиваю, она сразу замыкается и плачет.

— Так ее хозяин умер?

— Нет, — снова буркнул он. — В том-то и дело, что он жив, но видеть ее не хочет.

А вот это и в самом деле отвратительно. Что такого должен сделать питомец, чтобы хозяин от него отказался?! Тем более такой умный и, со слов Ё-ё, замечательный питомец, как Моника? То, что она крыса, для ее хозяина изначально не имело значения. К тому же пара питомец — хозяин связывается на ментальном и даже магическом уровне, и находиться долгое время отдельно питомцу физически больно. А это значит…

— Ее хозяин работает в академии. Ведь так?

— Так-пф, — вздохнул Ё-ё. — И она старается хоть иногда ненадолго побыть с ним рядом, но он всегда ее прогоняет. В последний раз даже угрожал убить.

— Гад! Так ведь нельзя! — искренне возмутилась я. Мы в ответе за тех, кого к себе привязали! И обходиться так с питомцем — очень жестоко. — Кто он?! — потребовала я имя истязателя.

— Не знаю-пф. Она мне не признается. Говорит, что я все равно ничего сделать не смогу. — Ежик почти свернулся в клубок от бессилия и обиды за подругу.

— Зато я смогу! — И, внутренне содрогнувшись, выпалила: — Я должна с ней поговорить!

— Ты уверена? — Ё-ё поднял мордочку с острым носиком и посмотрел на меня с удивлением и надеждой.

— Да. — Голос внезапно дал петуха. Моя фобия никуда не делась, но я собиралась ее побороть. Пришлось прокашляться. — Кх-кх, да. Пригласи Монику сегодня вечером к нам в гости.

Внезапно Ё-ё шмыгнул носом и крепко обнял меня своими маленькими лапками за шею:

— Ты у меня самая лучшая!

Растрогавшись, я сама чуть не прослезилась, но мы стояли у двери ректорского кабинета, нужно было брать себя в руки. Я погладила Ё-ё по мягким колючкам, протянула ему платок и, когда он вытер глаза и шумно высморкался, постучалась.

Ничего не услышала и решила, что во всем виновата хорошая звукоизоляция. А потому постучалась еще раз, приоткрыла дверь и заглянула внутрь:

— Эр эль Граскейн?

— А? Это ты. Заходи. У меня к тебе очень серьезный разговор.

В последнее время я редко пересекалась с нашим бодрым толстячком ректором. Он даже в столовой почти не появлялся. Вполне возможно, предпочитал трапезничать в одиночестве. Наверное, поэтому в глаза так бросилась произошедшая с ним метаморфоза. Эр эль Граскейн выглядел уставшим и старым, а еще похудел и осунулся.

— Что случилось? — застыла я в метре от стола, но сесть мне никто не предложил.

— А? — снова растерянно вопросил ректор, а потом, будто вспомнив что-то, стремительно покраснел, затряс головой и начал, с каждой фразой повышая голос, говорить: — Что значит «что случилось»?! Вы за моей спиной проворачиваете какие-то свои делишки и спрашиваете, что случилось?!

— К-какие еще делишки? — Я невольно отступила на шаг.

— Вы заключаете с искателями какие-то договоры от имени академии и не ставите меня в известность! К нам ни с того ни с сего едет проверка из столицы, откуда вы, дорогуша, недавно прибыли! Вы полностью изменили утвержденную мной программу обучения адептов! И еще спрашиваете, что случилось?! Кто вас прислал и чего вы добиваетесь?! Кто-то в столице позарился на мое место?!

Постепенно ректор перешел на крик, начал брызгать слюной, побагровел и, кажется, совсем потерял адекватное восприятие действительности.

Ё-ё оказался у меня на руках, и я судорожно прижала его к себе. На меня так еще никогда не кричали. Даже когда я случайно расколотила склянки с ценнейшими декоктами в лаборатории дяди. Я не знала, как на такое реагировать, просто сжалась и даже ничего не могла сказать в свое оправдание. Правда, не уверена, что меня бы вообще услышали.

— Его сейчас удар хватит, — прошептал еж, когда ректор набирал в грудь побольше воздуха для очередной гневно-обличительной тирады. — Лопнет, как переспелая помидорка, а мы окажемся крайними. — Глядя в этот момент на эль Граскейна, я была полностью согласна с другом, но меня внутри словно парализовало. — Да сделай уже что-нибудь! — внезапно цапнул меня за палец Ё-ё, и у меня наконец-то получилось взять себя в руки.

Я начала формировать на пальцах довольно сложное успокоительное заклинание, но внезапно ректор запнулся на полуслове и начал заваливаться в кресло, из которого разве что не выпрыгивал на стол от обуревавших его эмоций.

Если бы не еще один мотивирующий укус Ё-ё, я бы точно растерялась. А так ничего, тут же начала формировать базовое заклинание исцеления и заклинание диагностики.

Первое заклинание явно помогло эль Граскейну. По крайней мере, цвет его лица немного выровнялся, а сам он задышал глубже. Пока я ждала результаты диагностики, удобнее устроила ректора в кресле, хотя и пришлось с ним повозиться. Хорошо, что у меня есть магия, иначе даже не знаю, как бы сдвинула этого тучного человека.

Вот только результаты совершенно сбили с толку. Все показатели эль Граскейна были разбалансированы, и базовая диагностика явно не отражала всей картины происходящего в организме ректора! Но как это возможно?! Конечно, есть более совершенные методы исследований, на то эта методика и называется базовой, но я видела, что в теле ректора происходят какие-то совершенно непонятные процессы, которые диагностика не зафиксировала вообще!

— Такое впечатление, что она даже не учитывает такой возможности… — пробормотала я себе под нос.

Внезапно дверь резко открылась, и в кабинет ворвалась взъерошенная Моника. Она с разбегу приземлилась на грудь ректора и начала по нему топтаться и обнюхивать.

Поначалу я впала в ступор, а потом завизжала так, что сама чуть не оглохла, и отпрыгнула к противоположной стене.

— Эйлин, успокойся! — пытался достучаться до меня Ё-ё, но я все никак не могла взять себя в руки.

Тогда еж тяжело вздохнул и воткнул одну свою иголку мне в предплечье. Я всхлипнула и ощутила, что чувства быстро притупляются, паническая атака затухает в глубинах сознания. Недоуменно посмотрела на друга:

— Ч-что э-это?

— Э-это успокоительное. Специально для такого случая приберег, — буркнул еж, передразнивая меня, и добавил тихо: — Истеричка.

— Ты же знаешь: э-это фобия.

Я пришла в себя, но дрожь все еще иногда пробегала по телу.

— Ну так пора уже от нее избавляться. Там человек умирает! — И он показал лапкой на ректора, на котором в позе звезды лежала Моника.

— Не понимаю, почему она-то здесь появилась и что делает? — сглотнула я, но осознала, что уже вполне терпимо отношусь к крысе.

— Приходи уже в себя и включай мозг, — проворчал Ё-ё, спрыгнул с моих рук и посеменил к пострадавшему. — Теперь понятно, кто тот гад и извращенец, который бросил своего питомца. Эй, Моника! Ты чего делаешь? Нашла по кому страдать! Он же над тобой издевался! — Внезапно еж будто споткнулся, но взобрался на стол и упор руки в бока: — Что значит «он таким был не всегда»?! Какая разница, если последние десять лет… Что? Пять? Да в твоем случае год за два! Он от тебя отказался! А ты что делаешь? Делишься с ним жизненной силой?! Моника, ты дура?!