Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Птицы меня не обгонят
Шрифт:

— Ты всегда моешь пол жидким асфальтом? — удивилась Итка, увидав грязную, черную лужу у моих ног.

Я ответил, что на эту лестницу и одного ведра воды более чем достаточно.

— Надо было в воду хоть стирального порошка насыпать! — полез с советом малыш Златник.

— Послушай, ты что, метишь на место продавца в бытхимию? — спросил я вроде бы случайно.

Малыш Златник затих. Я перевел разговор на другую тему:

— Куда летите?

— Так… — ответил Воржишек неопределенно. — Мы думали, что и ты пойдешь.

— Нету времени.

Надо отнести белье в прачечную прокатать…

— А ты сам дома прокатай скалкой для лапши, — сострил Вотыпка.

Все засмеялись, а Итка сказала:

— Ты с ним говорил?

Я не сразу понял и только потом сообразил, что речь идет об Индре Новачеке.

— Нет… — признался я неохотно.

— Но мне эти фотографии просто необходимы.

— Фотографии… — усмехнулся Воржишек, потому что ничего не понял. — Если ты, Итка, захочешь, я для тебя сделаю нечто сверхъестественное!

— А что, Ярда? — поинтересовался малыш Златник.

— Статую! — промолвил Воржишек и добавил, что еще фараонам было известно: папирус уничтожит огонь или ветер, а статуи остаются навсегда.

— Ты что же, собираешься лепить меня? — неуверенно спросила Итка.

— Хоть завтра!

— А больно не будет?

— Это еще почему?

И все же осторожная Итка попросила, чтобы Воржишек сначала сделал еще чью-нибудь статую.

Свою кандидатуру выдвинул Венда Вотыпка.

— Значит, до завтра! Приходите к нам во двор! — крикнул Воржишек, и все они помчались прочь.

Я домыл порог, вылил воду и страшно озлился сам на себя: мне такое никогда и в голову не придет.

20

Резиновые колеса подскакивают на неровной мостовой, я крепко держу тележку за ручки и бегу к прачечной. Бабушка помогла мне снести корзину с бельем вниз к самому дому и прибавила несколько важных советов, видимо, для того, чтоб вместо прачечной я не завез белье куда-нибудь еще.

В прачечной, где есть каток, я немного задержался. Мне сказали, что белье будет готово во вторник. Не забыть бы!

Я повернул пустую тележку и собрался вернуться домой. И тут мне пришло в голову, что Итка с ребятами пошли, наверное, на поле под Зебин. Я быстро меняю направление и мчусь по переулку мимо костела, толкая впереди себя тележку. Удержать ее не так-то просто. Она как сумасшедшая вырывается из рук и во что бы то ни стало хочет врезаться в проволочную загородку или к Длоугим в калитку. Но я укрощаю ее.

На поле никого нет. Только четыре вбитых в землю колышка. Это ворота необозримого футбольного поля. Я оставляю тележку на дороге и медленно иду к воротам. Странно: всегда здесь полно мальчишек и девчонок, мы гоняем в футбол или играем в волейбол без сетки, но сегодня я брожу по увядающей траве один. Может, по телевизору передают что-нибудь стоящее и все торчат дома или собрались на площадке за спортзалом? Не знаю.

Я перехожу от ворот к воротам — это двадцать пять больших шагов, — и одиночество сжимает мне сердце. Когда я оглядываюсь,

то вижу за спиной Стржибровице: две башни костелов, ратушу, квадратики крыш. Я отдаю себе отчет: мне необходимо видеть ее, чтоб отогнать горькие мысли, которые бродят в моей голове.

Я бегу обратно к тележке, но уголком глаза замечаю несколько лиловых точек. Я останавливаюсь. Там, где траву не вытоптали наши оспаривающие мяч кеды, растет дикий шафран. Я рву цветы для мамы: она будет рада, она всегда улыбается, когда я приношу ей цветы.

У меня уже полная охапка. Интересная особенность — у шафрана нет листьев! По крайней мере я не обнаружил ни одного. В руке у меня бледные стебельки. Я роюсь в карманах в поисках веревочки. Тщетно. А травинки так пересохли, что ломаются при первой попытке обернуть их вокруг букета. И вдруг я натыкаюсь на остатки бумажного змея. Я осторожно отрываю уголок и обворачиваю стебельки.

Я бешено мчусь к дому. Тележку убираю в сарай и, перепрыгивая через две ступеньки, влетаю на свой этаж. Перед нашими дверьми стоят желтые туфли на невысоком каблучке. Мама уже пришла! Я, словно ураган, влетаю в кухню и ору:

— Мама, я тебе…

И обрываю свой восторг на полуслове. Потому что на диване сидит мамин дружок Владимир. Он снял пиджак и распустил узел галстука. Вокруг полно развернутых газет. Мама стоит возле плиты и наливает в маленькие чашки воду. Кухню наполняет аромат сигарет и кофе.

Мама обернулась и мило, как только сумела, улыбнулась.

Он отложил еще одну газету, поглядел на дверь и без тени удивления, эдак само собой сказал:

— Привет, Гонза!

Я ему не ответил. Я сморщил лоб и несколько секунд наблюдал за тем, как мама несет к столу подносик с сахарницей и двумя чашками кофе. Она поставила поднос и снова поглядела на меня. Видимо, она заметила цветы, потому что сказала:

— Это мне?

Я сжал губы.

— Нет!.. — бросил я в ответ и глубоко вздохнул. Я чувствовал, что у меня в груди не хватает воздуха.

— Бабушке? — Мама задала этот вопрос спокойно и положила по два кусочка сахару в каждую чашку.

Я даже у дверей слышал, как они зашипели в темно-коричневой пене.

Я ничего не ответил. Должна же она понимать, как оскорбляет меня, вот так вот запросто приводя его домой.

— Я думала, что получу сегодня цветы, — сказала она.

— Пусть он тебе носит! — закричал я и кивнул головой по направлению к дивану. А потом сделал два-три шага к печке и со всего размаха швырнул цветы в ведерко с углем.

— Гонза!!! — ужаснулась мама, словно я сделал что-то неприличное.

Я криво усмехнулся.

— Как ты себя ведешь? — продолжала она.

— Нормально… — сказал я и медленно пошел обратно к дверям.

Мама наверняка собиралась добавить еще что-то, но он сделал ей быстрый знак рукой, и она умолкла.

— Куда ты идешь? — несмотря на это, спросила она.

— На улицу!..

— Никуда не ходи!

— Не хочу вам мешать…

Поделиться с друзьями: