Птицы
Шрифт:
Размышления Финча прервал звонок в дверь. Мальчик взял со стола револьвер и осторожно двинулся в прихожую.
Он помнил слова Птицелова о том, что им займутся, как и мистером Франки, и сдаваться так просто не собирался. Несмотря на все его страхи, за цепочку звонка дергала всего лишь Арабелла, и прежде, чем открыть, Финч спрятал свое «грозное» оружие в карман.
– Где он?! – с порога воскликнула Арабелла, влетев в прихожую.
– Кто? – недоуменно поглядел на нее Финч.
– Он мне нужен! Дай его сюда!
– Да о ком ты говоришь?!
Арабелла была в ярости.
– С меня хватит! – завопила она, и Финч поспешно закрыл дверь, чтобы на крики не сбежался весь дом. – Дай мне его сюда! Мне хватит одной пули! Я сама пристрелю его! Этого злобного, ужасного, отвратительного, мерзкого…
Увидев на щеке Арабеллы продолговатую багровую полосу, выделяющуюся на фоне даже яростного покраснения девочки, Финч все понял. Дядя Сергиус снова ее ударил. И она решила застрелить его.
Он попытался отвести Арабеллу в кухню – подальше от двери, но девочка выдернула руку. Тогда он развернулся и пошел доедать свои конфеты: пусть себе сокрушается в прихожей и дальше – одна и сама с собой! Но Арабелла явно не желала швырять гнев и обиду в никуда – ей нужна была хорошая мишень, вроде ушей Финча, и она вынужденно последовала за ним.
– Дай мне револьвер! – потребовала девочка. – Он мне нужнее, чем тебе!
– Нет, мне он нужнее. Заговорщики знают, что я пытаюсь их разоблачить, и…
– Ой! Хватит! – презрительно бросила Арабелла. – Ты и сам прекрасно понимаешь, что тебе с ними не справиться!
– Ну, я хотя бы попробую, – с вызовом ответил Финч.
Арабелла поняла, что сказала что-то не то, и ярость в ней немного утихла, словно жар в немного остывшей печке.
– Я не обижаюсь, – добавил Финч. – Тебе просто обидно и страшно. И ты сама знаешь, что не сможешь выстрелить в мистера Дрея, верно?
Девочка не ответила – было видно: как бы ей ни хотелось сейчас спорить, она понимала, что Финч прав. И это злило ее еще сильнее.
– За что он тебя ударил? – спросил Финч.
– За то, что я без спроса вышла из дома. Я ходила в архив. Кстати, уверена, ты не знал, что в адресной конторе также существует и архив. А я знала. И я пошла. Сегодня. Притом что он мне, видите ли, запретил куда-то выходить из квартиры. И я не могу больше этого терпеть! Он злодей! А никому нет дела! Я сама его остановлю!
Финч очень сочувствовал Арабелле и попытался ее успокоить.
– Послушай… – начал он.
– Не буду я ничего слушать! Он подлец, жулик и просто ужасный человек!
– Да, я знаю, – кивнул Финч.
– Он замышляет недоброе и хочет навредить мадам Кларе!
– Я знаю.
– Он медленно убивает мою маму и издевается надо мной!
– Да, я знаю.
– Хватит со мной соглашаться!
– Прости, – сказал Финч и решил перевести тему: – А зачем ты ходила в архив?
– Думала узнать кое-что…
– И как? Узнала?
Арабелла тяжело дышала – казалось, в ее рту просто закончились все слова. Отмахнув от себя рукой пар, девочка сняла чайник с печки и поставила его на кованую подставку. После чего обернулась и хмуро оценила горку оберток на столе.
– Поедаешь конфеты? – осуждающе заметила Арабелла. Она никогда не
позволяла себе сладкое перед завтраком.– Ну да, – кивнул Финч. – Хочешь?
– Нет.
– А чай будешь? Еще у меня есть печенье…
Арабелла уселась за стол, и Финч, налив в чашки желудевый чай, подтолкнул к ней пачку печенья, но девочка неумолимо отодвинула ее прочь. Осторожно взяв свою чашку, Арабелла немного отпила. Чай подействовал: она перестала сопеть и будто бы даже злиться на весь мир.
– Я знаю, что ты вчера приходил, – сказала Арабелла. – Я стояла в гостиной и подслушивала, когда ты говорил с дядей Сергиусом.
– Я хотел взять тебя к мистеру Франки. А потом я попал к вдове Лилли, а еще был у мистера Хэмма. И все это связано с…
– Нет! – перебила его девочка. – Не хочу слушать этот жуткий сумбур! Расскажи все по порядку!
Издав тяжкий вздох, Финч начал сначала – с записки под дверью. Потом рассказал о снимках и заметках, которые мистер Франки обнаружил в газетах, о своей беседе с вдовой Лилли и о разговоре с мистером Хэммом.
– Полицейский сыщик в нашем доме… – задумчиво проговорила Арабелла. – Восьмой этаж. Господин Борган, который, оказывается, не-птица… Мама и папа всегда отзывались о нем очень уважительно. Они никогда не говорили, что он… ну, странно выглядит. Как не-птица.
– Наверное, он просто превращался в человека, – предположил Финч. – Или… Я не знаю, а можно сначала быть человеком, а потом стать не-птицей?
– Это нужно узнать у мадам Клары, – веско заметила девочка. – Вот кто точно знает.
Финч опустил голову.
– Мадам Клара, да… Ты не поверишь, что мне удалось выяснить…
И он рассказал подруге о посещении Фогельтромм, о Коре и о празднике Снежной бури. Финч спросил Арабеллу, появляются ли дети из яиц, но она подняла его на смех и ответила, что, разумеется, нет. А на вопрос о том, как же тогда они появляются, девочка фыркнула и промолчала – было видно, что она и сама не знала.
Завершил свой рассказ Финч тем, что узнал в Гнезде Ненависти. Арабелла не перебивала, но, когда услышала о том, кто такая на самом деле мадам Клара, округлила глаза и едва не запрыгала на месте.
– А-а-ах! – выдала она от переизбытка чувств, а затем восхищенно воскликнула на более понятном для Финча языке: – Наша мадам Клара – племянница королевы! Это же значит, что она или сама королева, или принцесса! Как здорово! Я всегда это знала!
– Ври больше! – Финч пришпилил энтузиазм девочки, как конторский счет на шило. – Откуда тебе было знать?
– Ну, она такая важная! И такая… а-а-ах! Принцесса, одним словом!
Когда ее восторги немного улеглись, дети заговорили о вещах менее радостных. О не-птице, которому поставили жуткую статую на чердаке под крышей Фогельтромм.
– Значит, Гелленкопф – это злейший враг не-птиц, – подвела итог Арабелла. – Мадам Клара и этот Коппелиус Трогмортон когда-то победили Гелленкопфа, и он хочет им отомстить! Вот что он делает!
– Он хочет не просто отомстить, – уточнил Финч. – Гелленкопфу нужно заполучить свое Черное сердце, которое вернет ему былые силы, и тогда он снова захватит власть и…