Птицы
Шрифт:
– Начнет войну с людьми… с нами, – испуганно закончила Арабелла.
Повисла тишина. Финч во всех красках представлял тот кошмар, который начнется, если Гелленкопфу удастся воплотить свой план в жизнь.
– Все эти вырезанные сердца… – хмуро проговорила Арабелла. – Вообще не понимаю, как не-птицы могут жить без сердец. Ты же спросил об этом у Коры?
Финч покачал головой, и девочка возмущенно заметила:
– Ну конечно, ты не спросил! Хотя это самое важное! Уж я бы все у нее выяснила. Чувствую себя сейчас мистером Фо из книги. Он часто отправляет допрашивать свидетелей своего не очень умного помощника
Финч поморщился: никакой он не Джерри! Сама она Джерри!
– Этот твой мистер Фо не такой уж и умный, если знает, что его помощник дурак, и все равно отправляет его добывать сведения.
– Ничего подобного! Он просто очень замкнутый джентльмен и предпочитает не общаться с людьми…
– Думаю, этого Джерри просто придумали для книжки, чтобы мистер Фо рядом с ним казался умнее, чем он есть.
– Ничего ты не знаешь! Мистер Фо – гениальный сыщик и всегда разоблачает даже самых хитрых и изворотливых злодеев…
Финч уже собрался как следует усомниться в этом вслух, но Арабелла задала вопрос, который заставил его напрочь забыть о любых персонажах книг:
– Что мы знаем о Черном сердце?
Финч задумался.
– Мадам Клара и Коппелиус Трогмортон забрали его у Гелленкопфа.
– Да, но где оно сейчас? У мадам Клары? А что, если дядя Сергиус пытается украсть именно его?
– Нет. В смысле, не думаю. Черное сердце у бывшего воспитанника мадам Клары – того мальчишки, о котором она рассказывала. Ну, который давно не мальчишка. Гораций Горр сказал Одноглазому в ателье, что они с Птицеловом так и не выяснили, где воспитанник мадам Клары держит это сердце. И еще… вспомни, что говорила мадам Воррта: мальчишка велел Кэрри найти мистера Каррана и мисс Коллн, пока они не выдали Гелленкопфу местонахождение Черного сердца.
– Точно! – Арабелла была так взволнована, что даже не заметила, как развернула обертку и отправила в рот конфету из коробки. – Черное сердце у бывшего воспитанника мадам Клары, а эти влюбленные знают, где он его прячет.
– И мадам Клара, – продолжил Финч, – сама отдала их Гелленкопфу. Но зачем она это сделала? Она же его заклятый враг!
– Вот и я не понимаю, – негромко проговорила Арабелла. – Это все очень странно. Как будто мадам Клара зачем-то подыгрывает Гелленкопфу, словно она с ним заодно и хочет, чтобы он вернул Черное сердце.
Финч даже побагровел от возмущения.
– Я в это не верю! Она не могла!
Арабелла поспешно закивала.
– Мне тоже кажется, что тут не все так просто. Уверена, у нее были причины отдать мистера Каррана и мисс Коллн Гелленкопфу. Все это как-то связано с пророчеством Одноглазого. Этот тип ничего о нем не говорил в ателье?
Финч покачал головой.
– Одноглазый только сказал, что он ненавидит мадам Клару и Коппелиуса Трогмортона и…
Финч вдруг замолчал. В его голове неожиданно связалась еще одна ниточка.
– Что? – нетерпеливо спросила Арабелла. – Что еще он сказал?
– Что за все расплатится племянник Трогмортона, у которого Одноглазый забрал беременную жену. Кажется, я понял…
Арабелла непонимающе на него уставилась, и Финч пояснил:
– Что мы знаем о бывшем воспитаннике мадам Клары? Она сама сказала, что не хотела, чтобы он превратился в своего дядю, и что горечь утраты ожесточила
его сердце.– В своего дядю! Воспитанник мадам Клары – это племянник Трогмортона!
– Это еще не все. Мистер Хэмм…
– При чем здесь мистер Хэмм?
Финч будто не услышал. Он хмурился и чесал нос, все еще не веря в то, как все связывалось.
– Мистер Хэмм сказал, что он потерял вкус к жизни, когда потерял Камиллу…
– Камиллу? Ты о ком говоришь?
– И как я сразу не догадался! – возопил Финч. – Нет, ну я точно Джерри! Я совсем забыл об этом, когда в чулане нас поймал профессор Кнеппин! Мадам Клара! Она ведь сказала мадам Воррте, что мальчишка думает, будто она знает, где его Камилла! Его Камилла, понимаешь?
Но Арабелла не понимала, и Финч даже взвыл из-за ее недогадливости.
– Одноглазый забрал у него Камиллу!
– Но кто такая Камилла?
Финч прищурился и поглядел на Арабеллу.
– Камилла – это жена капитана Боргана.
Арабелла распахнула рот.
– Что?! Как ты?.. Откуда?..
– Мистер Хэмм назвал ее имя, когда рассказывал о капитане. Воспитанник мадам Клары… племянник Коппелиуса Трогмортона – это капитан Борган.
Арабелла ничего не сказала и, вскочив на ноги, бросилась вон из кухни. Финч даже не успел удивиться, а она уже вернулась. Судя по тому, что в руках девочка держала ручку, чернильницу и тетрадь, в которой они вели ход расследования, бегала она в его комнату.
– Я должна все записать, – сказала Арабелла и, разложив на столе письменные принадлежности, принялась за дело.
Финч вздохнул и потянулся в коробку за конфетой…
…Снег бился в окно кухни. Скрипело перо ручки, а скрипу меланхолично подыгрывали сопение Арабеллы и время от времени шелест переворачиваемых страниц.
Финч то и дело шумно зевал и клевал носом. Записи… это было самое скучное в расследовании. Арабелла заносила новые сведения в тетрадь так долго, что ему начало казаться, будто она решила упомянуть все, что произошло с момента, как она не вылупилась из яйца. Но вот наконец девочка отложила ручку и высушила страницу промокательной бумагой.
– Я все еще кое-чего не понимаю, – сказала она, перечитав последние записи. – Если капитан Борган считает, что мадам Воррта знает, где его жена, то, выходит, Камилла жива.
– Вероятно.
– Если Одноглазый забрал Камиллу, откуда мадам Воррта может знать, где она?
Финч пожал плечами.
– Знаешь, мне кажется, что Одноглазый не забирал Камиллу. В смысле, не напрямую. Он ведь просто придумывает пророчества…
– Хм! Умно! Думаешь, он придумал какое-то пророчество, и из-за него Камиллу и забрали?
Финч кивнул.
– В любом случае мадам Воррта имеет какое-то отношение к исчезновению Камиллы. Хотя и говорит, что ничего не знает…
– У меня голова идет кругом, – сказала Арабелла. – Нужно срочно съесть еще конфету.
Когда головокружение было побеждено, а фантик добавился к прочим, Арабелла решила подвести итоги.
– Мы уже очень много знаем, – сказала она. – Знаем, кто такой Гелленкопф и что он задумал. Знаем, что Черное сердце у капитана Боргана, а сам он…
– Наверное, где-то на восьмом этаже. И был там все эти годы, как и прочие пропавшие в нашем доме.