Птицы

– Ходячий трамвай! Пальто с перьями! Люди в черных костюмах! Гораций Горр по прозвищу Портной, постучавшийся в дверь «Дженни»! Ловушка – так сказал капитан Борган. Да уж, очень умно было запереть его в «консервной банке».

Дети преодолели еще один этаж. Финч был напряжен и встревожен, он уже и забыл о том, что злится на мадам Клару.

– Птицелов и Портной схватили капитана Боргана, – скрипнув зубами, сказал мальчик. – Зачем он им?

– Снимут с него кожу и пошьют сюртук? – предположила Арабелла.

– Да, или отдадут Одноглазому, чтобы тот исполнил свою угрозу: вырезал у него глаза и послал их его дяде.

Арабелла поежилась, будто от холода:

– Бр-р-р… Такие ужасы начали твориться…

– Да, – согласился Финч. – Жутко.

Дети и не заметили, как дошли до квартиры Арабеллы. Сняв башмаки в прихожей, они направились в комнату девочки.

– Еще и мистер Франки… – задумчиво сказал Финч. – Если не миссис Чаттни второй агент Птицелова, то кто же?

– Им может быть кто угодно, – справедливо заметила Арабелла, закрывая за ними дверь комнаты.

– Кстати! – воскликнул Финч и подозрительно покосился на подругу. – А что она имела в виду, когда сказала, что ты знаешь, кто такой Птицелов?

– Да, я, кажется, знаю, – угрюмо ответила девочка и присела на край кровати.

– Ну?

– Птицелов – это… – Арабелла вдруг замерла, услышав, как хлопнула дверь квартиры. – Дядя Сергиус!

– Что? – пораженно выдохнул Финч. – Мистер Дрей – это Птицелов? Как такое…

– Тише! – Арабелла схватила его за руку. – Слушай!

Раздался топот. Кто-то прошел через прихожую и, даже не удосужившись разуться, двинулся по коридору.

– Мерзкий урод! – рычал себе под нос дядя Сергиус. – Он не говорил, что это будет мерзкий урод! Мне нужна надбавка! Определенно, нужна!

Слова мистера Дрея прервал едва различимый, словно заглушенный тканью, но вместе с тем резкий звук, похожий на плач. Как будто скрежетали гвоздем по листу металла.

– Хах! – рыкнул мистер Дрей и распахнул дверь своей комнаты. Затем раздался грохот, когда он захлопнул ее за собой.

Финч поглядел на Арабеллу. Девочка встревоженно кивнула, и вдвоем они тихонько вышли из спальни.

На цыпочках пройдя до конца коридора, дети замерли у двери комнаты дяди Сергиуса. Судя по идущим оттуда звукам, мистер Дрей нервно бродил из угла в угол. А потом он вдруг остановился.

Финч и Арабелла решили, что дядя Сергиус заметил их присутствие, но время все шло, и ничего не происходило.

А затем в какой-то момент послышалось клацанье, будто отвернули щеколду, скрип и… вдруг из комнаты дяди Сергиуса раздался грохот. Комната, а за ней и квартира стала наполняться воем ветра. Финч и Арабелла уже слышали эти звуки совсем недавно – внизу.

– Он открыл окно? – в ужасе прошептала девочка.

Даже за дверью ощущалось, как стало холодно. Дети пытались понять, что же задумал мистер Дрей.

«Второй день бури! – вспомнилось Финчу. – Кажется, это еще одна часть всего того кошмара, который начался с мистера Франки. Что же Дрей пытается сделать? Выйти? Или… кого-то впустить?»

И кто-то, очевидно, был уже внутри, поскольку сквозь вой ветра пробился чей-то глухой голос:

– Что это такое?!

Мистер Дрей ответил, пытаясь перекричать шум бури:

– Просто мерзкий урод, вот я и…

– Что ты наделал, Дрей?! – в холодной ярости спросил собеседник. И тут Финч понял, кто сейчас стоял по другую сторону двери. Это был Птицелов!

– Это всего лишь мерзкий урод, – продолжал оправдываться дядя Сергиус. – Какая разница?

– Что?! – яростно воскликнул Птицелов. – «Какая разница?!»

– Но, сэр, вы ведь говорили, что он вам нужен…

– Да! Живым! – проревел Птицелов, перекрывая даже рокот непогоды. – Какой от него теперь прок?! Бестолочь! Ты открыл дверь в ее комнате?

– Сэр, отмычки не помогли, – заунывно ответил мистер Дрей.

– Ты же утверждал, что все проверил…

– Проверил, сэр. Замок открывался. Но за дверью не оказалось прохода – только кирпичная стена.

– Ты никчемность, Дрей! Весь план, такой сложный и выверенный, был воплощен лишь для того, чтобы дать тебе возможность сделать свое дело!

– Сэр, я… Не-ет, сэ-эр, я… х-хр…

Раздались судорожные хрипы, как будто мистера Дрея душили.

– Заткнись, жалкое ничтожество, – продолжал Птицелов. – Ты все испортил. И ты за это ответишь…

Из комнаты послышался грохот, как будто кого-то швырнули на пол.

– Пощадите! Пощадите!..

Финч вздрогнул и взялся за дверную ручку.

– Что ты… – начала Арабелла, но мальчик не слушал. Он повернул ручку и толкнул дверь.

Открывшаяся картина поражала. Окно было распахнуто настежь. Буря лезла в него, словно чудовище, проталкивая внутрь шевелящееся снежное щупальце. Огонь горел лишь в фонаре, который стоял на полу в центре комнаты. Внутри него медленно крутилась поворотная лампа, рассеивая волнами белый свет. Лампа походила на миниатюрный маяк.

На фоне окна застыл человек в цилиндре и в черном пальто с воротником из смоляных перьев. Он держал в поднятой руке трость с рукоятью в виде головы ворона. На полу у его ног лежал мистер Дрей, в чьих глазах застыл невероятный ужас. Пытаясь защититься, он выставил перед собой руку.

Птицелов обернулся на звук открывшейся двери.

На его глазах были защитные очки с голубоватыми выпуклыми стеклами, нижняя половина лица пряталась под туго намотанным шарфом – из-за этого его голос, видимо, и звучал так глухо.

И все равно Финч мгновенно узнал его.

– Дедушка? – ошеломленно проговорил мальчик.

Птицелов опустил трость, а затем опустил и шарф. Это действительно был дедушка, Корнелиус Фергин.

– Здравствуй, Финч, – сказал он таким обыденным голосом, словно встречал внука из школы.

Если бы кого-то столкнули с лестницы, при этом саданули по голове стопкой учебников, расквасили нос брошенным башмаком и еще при этом хлопнули ладонями по ушам, он бы даже близко не испытал того шока, который пришелся на долю Финча в тот момент.