Птицы

– Через Одноглазого не вышло, – расстроенно сказала девочка.

– Да. Но куда же она могла здесь пойти? В этом огромном доме?

Арабелла не ответила. Она нахмурила лоб и принялась думать. Финч, в свою очередь, начал перебирать в голове все коридоры, все лестницы, гостиные, этажи и комнаты, даже застенье. И вдруг он понял. Понял, как заблуждался, и тут же себя как следует обругал. Он так много времени потерял на то, чтобы представить, где мадам Клара, вместо того чтобы задать себе очевидный вопрос: «С кем она может быть?»

– Я знаю, где она… – начал Финч.

Но не успел он ничего объяснить, как Арабелла, совершенно забыв о том, что воспитанные девочки так себя не ведут, испуганно открыла рот и, вытянув руку, ткнула куда-то за спину Финча, на что-то указывая.

Финч обернулся.

В дальнем конце коридора показалась знакомая сгорбленная фигура в черном. Дворецкий направлялся в их сторону. Финч бросился к ближайшей двери. Та оказалась запертой. Проверил следующую. Эта также не поддалась.

– Сюда! – Дверь, которую попыталась открыть Арабелла, поддалась, и дети нырнули в комнату. Притворив дверь, они затаились.

Негромкие шаркающие шаги приблизились. Дворецкий встал прямо за дверью – вероятно, он почуял, что дети прячутся от него здесь.

Ощущение западни и загнанности поднялось в Финче высвобожденной пружиной. Он бросил испуганный взгляд на порог – не проползет ли под дверью голодная черная тень мистера Эйсгроу. Но тени не было. Приблизился стук каблуков по паркету. К старику кто-то подошел.

– Господин Герхарт! – раздался голос дворецкого.

– Эйсгроу, – ответил Герхарт Уолшш. – Все сделано?

– Нет, сэр.

– Могу я узнать почему? – недовольно поинтересовался Герхарт, но тут же перебил себя: – Постойте. Думаю, не стоит это обсуждать в коридоре.

– Да, сэр.

Финч вздрогнул. Внутри него будто бы сидел автоматон с рупором на месте рта, и этот автоматон тут же заорал: «Они сейчас войдут сюда!»

– Прячемся! – прошептал Финч и бросился к шкафу. Какое-то мгновение – и он уже был внутри. Арабелла забралась следом и закрыла дверцы. Дети погрузились в темноту.

Дверь комнаты скрипнула, и оба мужчины зашли. Тут же раздался щелчок замка, за которым последовал характерный звук, который было ни с чем не спутать: легонько звякнули стекла – судя по всему, кто-то открыл дверцы буфета.

– Что вы ищете, сэр? – спросил мистер Эйсгроу.

– Засахаренные древесные листья, которые мне прислали из Льотомна. Хочу угостить ими свою… ха-ха… даму.

Финчу не понравилось, как пренебрежительно отозвался о Фанни этот напыщенный Уолшш, но ничего поделать с этим он не мог.

– Мои засахаренные листья… Куда же я их положил? – задумчиво проговорил Герхарт Уолшш. Звук его шагов приблизился. – Может быть, в шкаф?

Дети замерли от ужаса. Сейчас он их обнаружит! Вот он уже положил руку на ручку дверцы и…

– Может быть, они в вашем столе, сэр? – предположил дворецкий.

– Точно! Я ведь положил их в ящик с письмами.

Дети не могли позволить себе даже вздох облегчения. Финч боялся шелохнуться, а Арабелла и вовсе, казалось, перестала дышать.

– Вы собирались рассказать, почему то, о чем я вас просил, не исполнено, Эйсгроу, – напомнил Герхарт Уолшш. Натужно заскрипел стул, когда на него сели, затем зашуршал выдвигаемый ящик стола.

– Да, сэр, – глухо отозвался дворецкий. – Дети сбежали.

– Проклятые дети! – раздраженно бросил Герхарт Уолшш. По его тону нельзя было сказать, что говорит тот порядочный и справедливый джентльмен, которым он показался Финчу и Арабелле во время знакомства. И, словно нарочно, намереваясь ухудшить впечатление о себе, он добавил: – Их нужно поймать во что бы то ни стало. И вышвырнуть отсюда поскорее. Фанни рассказывала мне о них. Эти маленькие пройдохи вечно суют нос не в свое дело. Ей, видите ли, это кажется милым и забавным. Но, знаете что, Эйсгроу, в этом нет ничего ни милого, ни забавного. Они просто гадкие вредители, которых нужно травить газом, как гремлинов, пока они не влезли в то, чего не понимают, и все не испортили.

– Как скажете, господин Герхарт, – безразлично согласился дворецкий.

– Стоило их сразу же вышвырнуть в бурю.

– Вероятно, сэр. Но есть еще кое-что…

– Что там такое?

– В дом прибыли не-птицы, сэр. Прибыли по подземной железной дороге. Я обнаружил двоих, но есть и третий. Он где-то в доме.

– И что же вас беспокоит, Эйсгроу?

– Могу я поинтересоваться, сэр, что вы об этом знаете?

– Всего лишь очередные гости заявились на бал, – презрительно бросил Герхарт. – Я ведь не могу знать всех гостей, так?

– Разумеется, сэр, – согласился дворецкий. – Но у мистера Морпа, распорядителя бала, нет никаких сведений касательно приглашения некоего мистера Сонна – это упомянутый не-птица, которого я пока не нашел. Мистер Морп не знает, кто его пригласил, вот я и подумал…

– Что его пригласил я?

– Учитывая, что в доме довольно продолжительное время живет ваш гость…

– Эйсгроу! – прервал дворецкого Герхарт. – Я не приглашал никаких не-птиц на бал. Мне сейчас несколько не до того. Уверен, вы понимаете, о чем я.

– Да, сэр. Просто я подумал, что все это как-то связано с… – Он на миг замолчал. – Связано с пари между вами и господином Александром.

Герхарт рассмеялся. Даже из шкафа дети почувствовали его нервозность и напряженность.

– Старый добрый Эйсгроу, – снисходительно произнес Герхарт Уолшш. – К моему счастью, не все, что творится в этих стенах, связано с нашим, как вы выразились, пари.

– Конечно, сэр.

– Алекс думает, что он на несколько шагов впереди, – проворчал Герхарт. Видимо, дворецкий затронул какую-то важную тему. – Вы слышали, Эйсгроу? Ходящий штормовой трамвай! Подумать только: трамвай! Алекс полагает, что это достойный выпад против Горбиста. Что вы думаете по этому поводу, Эйсгроу? Также считаете, что это удачный проект? И что Алекс обставит меня благодаря какому-то там трамваю?

– Я вынужден вам напомнить, сэр, что не имею права никоим образом вмешиваться в это дело. Ваш почтенный батюшка…

– Да-да! – прервал дворецкого Герхарт Уолшш. – Почтенный батюшка, хитрый интриган, запретил вам влезать и помогать кому-либо из нас, я помню! Но я и не прошу вас нарушать правила. Меня всего лишь интересует ваше мнение… Стоит ли мне из-за этого треклятого трамвая писать поздравительную открытку Алексу и признавать свое поражение? Всего лишь мнение, Эйсгроу. Уверен, оно у вас есть.