Птицы
Шрифт:
Финч внезапно замолчал.
– Что?
– Я поверить не могу, как все связано.
– Да, все жутко переплелось… – кивнула Арабелла. – Человек в черном, который как-то причастен к исчезновению твоего дедушки, связан с миссис Чаттни и еще… еще с дядей Сергиусом! Это все очень похоже на заговор.
– Или на то, что здесь орудует шайка преступников, – предположил Финч.
– Этому Человеку в черном что-то нужно было от твоего дедушки. Чтобы тот что-то сделал для какого-то Гелленкопфа. – Арабелла снова закусила губу. – И что же папа говорил об этом Гелленкопфе?.. Нет, не вспоминается. – Она раздосадованно сморщила
– Очень-очень знакомое имя… – пробормотал Финч. – Кому же оно принадлежит?
Он силился вспомнить и не мог. Нужное воспоминание было рядом – он чувствовал, но оно ускользало, пряталось от него. Это было весьма неприятное ощущение: как будто пытаешься что-то схватить, тянешься из последних сил, кончики пальцев уже касаются искомого предмета, но в самый ответственный момент они случайно задевают его и отталкивают еще дальше. Это было сродни тому, как пытаться вспомнить сон по пробуждении. Финч шел и злился на себя и свою дырявую, как решето, память.
Арабелла, в свою очередь, прямо в эти секунды мучительно вспоминала о том, что ее папа говорил маме о Гелленкопфе, и испытывала примерно те же эмоции. А еще она злилась из-за того, что ее мама находится во власти зловредного дяди Сергиуса и не может помочь им с Финчем. «Вот бы поскорее избавиться от дяди Сергиуса! – думала она одновременно с тоской и надеждой. – Тогда можно было бы просто спросить у мамы…»
В задумчивом молчании дети подошли к своему дому. Дверь вдруг открылась, и на улицу выкатилась угольно-черная коляска. Следом за ней из подъезда появилась и няня.
– Добрый вечер, мадам Клара! – хором сказали дети.
– Добрый вечер, Финч из двенадцатой квартиры, – ответила мадам Клара. – Добрый вечер, юная мисс.
Няня прокатила коляску мимо детей и направилась куда-то в сторону пустыря.
«Откуда она знает, как меня зовут? – удивился Финч. – Мы ведь с ней раньше только здоровались при встрече!»
И тут он кое-что понял. Вспомнил.
– Это она, – негромко проговорил мальчик, ткнув пальцем в спину мадам Клары. – Это она – мадам Шпигельрабераух.
– Что? – удивилась Арабелла. – С чего ты взял?
– Кажется, она сама… сама мне сказала…
– Но что от нее могло понадобиться Человеку в черном? Она же просто няня!
Финч покачал головой.
– Нет, она не просто няня, – сказал он, глядя вслед величественно отдаляющейся мадам Кларе. – Кстати, это очень просто выяснить. Так ли ее зовут. Мы спросим у миссис Поуп. Она должна знать.
– Но она не скажет!
– Еще как скажет, – убежденно сказал мальчик.
Подмигнув Арабелле, Финч открыл дверь. Выждав, пока теплорешетка сотрет с обуви снег, дети подошли к стойке.
Консьержка читала какой-то журнал из разряда периодических изданий для почтенных леди. Мо лежала на узкой спинке ее стула и заглядывала в журнал, по-видимому, тоже считая себя почтенной леди. Стоило детям подойти, как кошка вскинула свою лысую голову и подозрительно уставилась на сверток в руке мальчика. Тот поспешил убрать его прочь.
– Миссис Поуп! Миссис Поуп! – взволнованно заговорил Финч. – Там только что был человек на улице. Он просил кое-что передать для одного из наших жильцов.
– Кому именно и что именно? – равнодушно
спросила консьержка, не поднимая глаз от страницы журнала, на которой был изображен манекен в модном платье.– Для какой-то мадам… Шпи… Шпигельрабераух.
Консьержка дернулась так резко, словно он плюнул в нее. И впилась в него взглядом.
– Для мадам Клары?! – взволнованно спросила она, и дети переглянулись. – Она только что вышла. Что ей просили передать?
– Что… что снежная буря будет иметь весьма скверный характер. И посоветовали следовать установленным инструкциям.
– Что за чушь? – удивилась консьержка и с весьма неприятным звуком поскребла длинными острыми когтями лысую макушку.
– Просто просили передать. – Финч пожал плечами. – Я не знаю, что это значит.
– Я передам, – холодно проговорила миссис Поуп, одарила детей еще одним строгим взглядом и снова уткнулась в журнал.
Финч сидел на кровати дедушки и с тоской глядел на Арабеллу.
Чрезмерная оживленность и радостная непоседливость девочки его раздражала. А еще он чувствовал себя рядом с ней исключительно глупым и еще более отсталым, чем обычно. Он завидовал ее наблюдательности и уму. Арабелла постоянно сыпала примерами и цитатами из книг, которые прочла. Носилась туда-сюда с измерительными линейками и вообще очень важничала и умничала.
Чудом выбравшись из «Фонаря констебля», дети решили обсудить все, что уже успели выяснить, и заодно снова проверить квартиру Финча на предмет улик. Мальчику сразу вспомнился ящик на столе мистера Додджа, а Арабелла пояснила, что улики – это следы или предметы, которые могут привести к тому, кто совершил преступление. И добавила, что в книге Нортона Джекилла «Загадочные расследования мистера Фо» сыщик-библиотекарь мистер Фо всегда дотошно ищет улики.
Финч не понимал, зачем это нужно, ведь он уже все давно обыскал, но девочка занудно процитировала мистера Фо:
– «Очень часто новые сведения дают возможность взглянуть на уже знакомые вещи под совершенно другим углом». В шпионском романе «Роковой карниз» окурок папиретки, найденной на том месте, где должны были встретиться беглецы с каторги, сперва ничего не дал сыщику, но, когда он узнал, что папиретки такой марки курит сама принцесса, все дело приобрело очень неожиданный оборот…
Победив Финча цитатами, перед которыми он всегда робел, Арабелла вооружилась заблаговременно взятой у мамы лупой и принялась исследовать квартиру, возомнив себя настоящим детективом.
Постепенно список улик, который она начала составлять, каллиграфически аккуратно занося их в тетрадь, пополнялся и систематизировался:
1. Обертки от пружин с штампом пружинной фабрики Нюберга.
Финч подробно рассказал Арабелле о фабрике и о том, что узнал у мистера Нэмма. Арабелла похвалила Финча и сказала, что даже мистер Фо из книги не провел бы расследование лучше. Финч тут же зарделся и смущенно сказал: «Да ладно…»
Пружины наводили на пугающие мысли о каком-то оружии, зачем-то понадобившемся дедушке. Но, в общем, эта улика ничего не проясняла.